Клубок огня выкатился из третьей руки — точнее, из того, что от нее осталось. Повалил дым, в зале завоняло горелым мясом. Бетмур глядел на это, широко растянув рот и вытаращив светящиеся желтые глаза. Потом он несколько раз подпрыгнул на месте и затряс головой.
— Это некрасиво, — сказал он.
— Зато действенно, — сквозь зубы выговорил Эгертон. — Хозяйка обещала, что я могу уйти отсюда, если сумею освободить руку. Я освободил руку — теперь я ухожу. Не мешай мне.
— Не буду, не буду, не буду, — обещал Бетмур.
Колени его вдруг подогнулись. Он упал на пол, потом завалился набок. Свет в его глазах погас.
— Не буду, — прошептал он.
И затих.
Мгновение спустя на том месте, где только что находилось умертвие, осталась лишь кучка пепла.
Эгертон посмотрел на нее сверху вниз, потом наступил, растер по полу и медленно двинулся к выходу.
Перед ним лежал весь мир… Наконец-то завоеванная — пусть и страшной ценой — свобода была для Эгертона лучшим из возможных даров. И тоаданец спешил воспользоваться предоставившимся случаем, пока ветреная и коварная Тегамор не передумает и не велит ему остаться.
Даже днем в Соултраде было темно. Солнечные лучи почти не проникали на его улицы, коптящие фонари горели днем и ночью, впрочем не столько разгоняя тьму, сколько сгущая ее.
Оборванец в длинном черном плаще безнадежно петлял по улицам, не замечая, что за ним вот уже некоторое время следует известный в квартале прокаженных грабитель — Чумазый Хейт, племянник и любовник Халеды Жировая Гора. Оба этих персонажа обладали определенным весом в той среде, где обитали, так что повышенное внимание со стороны Хейта можно было расценить как своего рода комплимент.
Однако оборванцу явно было не до таких тонкостей. Он искал место, где можно было бы остановиться, передохнуть, подкрепить силы. Хейт от души потешался, наблюдая за этими попытками, заранее обреченными на провал. В Соултраде нужно знать входы и выходы, а чужаки погибают здесь очень быстро, и не всегда их просто убивают. Куда чаще их плоть идет в пищу, а кожа — на одежду.
Впрочем, кое-что в бедолаге вызвало у Хейта подобие уважения, почему грабитель и не спешил с нападением. Чужак пришел с юга, из богатого квартала. И когда он появился там, где обитают прокаженные, он был почти голым, если не считать набедренной повязки и какого-то подобия сильно изодранной туники, едва прикрывавшей плечи и спину.
Чужак был заляпан кровью и пеплом, а на его лице красовался большой ожог, еще не до конца заживший. Хейт угадывал в нем человека, подвергшегося сильному воздействию магии. Что ж, не он первый, не он последний.
