авторами, особенно наглядно видно на примере произведений А.И. Солженицына.
Первое мое личное знакомство с творчеством Александра Исаевича произошло в
1962 году, когда вышел ноябрьский номер "Нового мира" с "Одним днем Ивана
Денисовича", совершившим переворот в умах многих, в том числе и в умах
студенчества. Мы - тогда еще третьекурсники факультета журналистики
московского университета - зачитывались повестью. Достаточно скромная по
объему, около 70 журнальных страниц, она притягивала к себе, поражала
художественным мастерством, особенно способностью писателя через восприятие
заключенного вместить в сжатые временные рамки одного дня огромную массу
событий, горестей и печалей, мужества и гордости, унижений за колючей
проволокой. В герое книги прочитывалась горькая судьба целого поколения
советских людей. Сразу же обратили мы внимание и на особый литературный
стиль повести, от нее веяло народностью, язык героев отличался
выразительной образностью, весьма кстати приводились русские поговорки.
После выхода в свет "Одного дня Ивана Денисовича" многие студенты
стали постоянными читателями "Нового мира", так как поверили, что теперь от
этого журнала можно ждать интересных материалов и знакомства с новыми
авторами. Конечно, каждый надеялся и сам когда-нибудь опубликоваться у
Твардовского.
Иного отношения заслуживала книга Солженицына "Архипелаг Гулаг".
Большие отрывки из нее были опубликованы почти во всех крупных
западных газетах. Но любопытная деталь - рецензий было мало. Эксперты,
специалисты, советологи обходили вниманием содержание книги, по-видимому,
затруднялись дать ей оценку, раскрыть ее художественную и историческую
ценность. Зато славословили автора, делая скорее рекламу самому
Солженицыну, а не его произведению:
"...Голос Солженицына, голос Титана, пророка ветхозаветной
суровости, опирающегося на опыт своего и чужого страдания, не может не
вызвать нашего уважения" (Тес Зоммер). "Это был голос человека, поистине
прошедшего испытание огненным крещением" (Н. Рачинская)." Видя его,
начинаешь понимать, что означало когда-то выражение "Святая Русь". В словах
Солженицына слышатся отзвуки Толстого и другого русского писателя,
философским детищем которого он является, человека, который за 100 лет до
Солженицына был таким же ясновидцем человеческой души". (Бернард Левин). "И
человек, испытавший муки ада и чудесно спасенный, сумел выкристаллизовать
те смутные опасения, которые в глубине души таятся у многих" (Дж. Томсон).
