Я закурил новую сигарету. Нуна внимательно смотрела на меня, и от ее взгляда было тепло щеке. Я попробовал не думать о ней.
— Авария, — нехотя произнес я.
— Ну да, понятно, это всегда авария… А серьезно?
— Нет, правда — авария. Самолетная, если быть точным.
— Какая связь?
— За штурвалом был я. Я его угробил. Она мне этого не простила.
— Что значит не простила? Это был ее самолет?
Действительно, прозвучало по-дурацки. Объяснять мне не хотелось.
— Слушай, забудь, ладно?
— Чего она тебе не простила? — не унималась Нуна.
Я встал, отряхнул одежду тыльной стороной ладони.
— Все, Нуна, мы не знакомы.
Это было грубо, я сразу пожалел. Но что сказано, то сказано. Я пошел в дом считать машины.
17
Шаря по книжным полкам, я сделал одно занятное открытие и подивился только, что раньше не замечал: там был каталог моей первой выставки, тот, ради которого Мюриэль только что в лепешку не расшиблась. Хороший снимок на обложке — из серии, за которую меня обласкал «Нэшнл Джиографик». Я хорошо помнил историю этого снимка — не совсем обычную.
Я тогда ждал французов, которых отвез охотиться; это было в двух часах к северу от Валь-д’Ор. Прилетел я раньше назначенного времени: ветер был подходящий, а турбокомпрессор нового «Бивера» выжимал на сто лошадиных сил больше, чем старый. Я расположился на маленьком пляжике рядом с пристанью, чтобы спокойно перекусить сандвичем, а заодно, может быть, сделать пару снимков: грех было не воспользоваться по-утреннему рваным небом с солнечными прогалинами в клочьях облаков и этим странным, неудержимым светом, который так ценится иконописцами.
И тут я увидел черного медведя. Он медленно, с опаской, шел по плавучей пристани, время от времени останавливаясь и принюхиваясь. Я затаил дыхание и лишь через несколько минут сообразил схватиться за аппарат. Медведь дошел до края пристани, сел, склонив голову набок, и задумчиво уставился на гидросамолет. Картинка — трогательная и забавно несуразная. Я сделал снимок. Хотел еще, но оказалось, что кончилась пленка. Я порылся в карманах в поисках запасной, но все осталось в самолете. Ничего, снимок был, и я это знал. Иногда приходится гадать, а иногда знаешь: есть.
Я бросил на пристань остаток сандвича — просто хотел посмотреть, что будет. Медведь посмотрел на меня, вроде бы совсем не удивившись, встал, понюхал кусок и моментально проглотил. Я думал, он даст деру, но ничуть не бывало: зверь осторожно перебрался с пристани на пляж и направился в мою сторону. Видел я медведей за четыре года в Абитиби, но те были куда пугливее.
