Главные стрелы летели в «Букера» и премию им. Аполлона Григорьева (пока она существовала). Но и куда более скромной премии им. Казакова тоже досталось. Не успели ее учредить, как Дмитрий Ольшанский сообщил, что премия эта вручается «невесть кому» и невесть кем и худшее, что могло сделать жюри, — выбрать рассказ Игоря Клеха: «унылый, стилистически пошловатый… и начисто лишенный сюжетной занимательности»>[3]. (Пройдет несколько лет — и Дмитрий Бавильский, рассуждая о премии им. Казакова, которая не оправдала его надежд стать «главным инновационным предприятием» в литературе, в качестве обнадеживающего решения жюри приведет именно награждение Игоря Клеха — «писателя странного, точного и вдумчивого» и будет сожалеть, что потом «истеблишмент» развернул премию в другую сторону.)
Но громче всех метал громы и молнии Андрей Немзер, склонный вообще обвинять литературные жюри премий и конкурсов в предвзятости, групповщине, политиканстве, а то и коррумпированности (кроме тех, разумеется, где работал сам). «Казаковку» он выполоскал три раза, и всякий раз — за то, что «кидала» Вишневецкую. Обвинения в лоббировании сыпались направо и налево (то, что настойчивое продвижение Вишневецкой является не чем иным, как лоббированием, — этого почему-то критик не замечал).
Если у первого жюри премии не было хорошего решения, то в следующем году, на мой взгляд, у жюри просто не было иных вариантов, кроме как проголосовать за рассказ Виктора Астафьева «Пролетный гусь». Рассказ традиционен, как вообще традиционен Виктор Астафьев. Судьба двух людей, на своих плечах вынесших войну: солдата и медсестры. Но написано все это так пронзительно, так лаконично и емко, что рассказ хочется назвать классикой жанра.
29 ноября 2001 года писатель умер. Кто-то, конечно, может считать, что раз умер — надо немедленно вон из списка номинантов. Ну а мне кажется, что это как-то не по-людски. Да, премия присуждается живым, но до сороковин вроде как душа новопреставленного еще не покинула землю… И надо иметь какое-то своеобразное представление о морали, чтобы обрушиться на это решение жюри, оправданное и нравственно и эстетически, и поучать: не след «кадить мертвецу, чтобы живых задеть кадилом» (Баратынский). Ну а кого ж задевают-то? Опять Марину Вишневецкую. Это ее рассказ «Т. И. Н. (опыт сада)» должно было наградить жюри, по мнению Андрея Немзера. Почему тогда не Маканина, не Кононова, не Шкловского, чьи очень неплохие рассказы были в шорт-листе?
