Мадлен колебалась, опять вспомнив о том, что босонога и почти не одета.
— Мой наряд не позволяет мне вести беседу с джентльменом, — уклонилась она, запахивая на груди его шинель.
Хэвиленд осклабился.
— После нашего основательного поцелуя, думаю, мы вправе пренебречь светскими условностями, не правда ли?
Блеснувшая в его синих глазах искорка юмора ей понравилась. Но за ней девушка увидела решимость не принимать никаких возражений с ее стороны, а это уже ей понравиться никак не могло. Однако понимая, что он ее не отпустит, пока не услышит рассказ, Мадлен уселась на противоположный от графа край дивана.
Она не стала вдаваться в детали, перечислив лишь самые значительные события последнего времени.
— Я работала компаньонкой у пожилой аристократки, но три недели назад она скончалась, не успев написать мне рекомендательное письмо. А без него мне придется лично обратиться в агентство по найму, для этого я еду в Лондон. Однако поломка дилижанса задержала меня здесь на ночь.
— Что дало возможность барону Эккерби нагнать вас, — заметил граф.
— Да, к сожалению, — Мадлен нахмурилась.
Хэвиленд пристально посмотрел на нее.
— Вы, кажется, не придаете большого значения опасности положения, в котором оказались.
Она криво усмехнулась.
— Было бы опасно, если бы я не была вооружена. Но я меткий стрелок, спасибо моему отцу, — девушка аккуратно положила пистолет на диван. — Надеюсь, полоса недавних неудач уже закончилась.
— А что же ваш брат, — поинтересовался Хэвиленд, — разве он недостаточно взрослый, чтобы защитить вас?
Мадлен немного растерялась от прямоты вопроса.
— Достаточно взрослый, ему двадцать, он на четыре года младше меня. Но сейчас он занят более важными делами.
— Что может быть важнее помощи сестре, оказавшейся в трудном положении?
Она колебалась, стоит ли рассказывать про недавний побег брата с Линет Дюбонэ? Учитывая то, что родители невесты — виконт и виконтесса де Вассэ — еще ничего об этом не знали, Мадлен, наверное, не должна выдавать эту тайну. Аристократичные эмигранты были настроены резко против союза их единственной дочери и нетитулованного полуангличанина, чье богатство составляла лишь скромная ферма. Но Джерард был без ума от Линет, и Мадлен больше всего на свете желала ему счастья. Поэтому она отдала последнее, чтобы помочь им уехать в Гретна-Грин, в Шотландию, где они могли обвенчаться, несмотря на запрет.
— Сейчас Джерард путешествует, — ответила она графу, — и он ничего не знал о том, что Эккерби станет меня преследовать. Да и я не знала. Впрочем, я рассчитываю на достойную должность и без помощи брата.
