Гарантии предоставили также граф Габсбург и правители Лауфена и Кёнигсбаха. Оставшуюся тысячу марок обеспечила передача прав собственности на одно из эльзасских графств. Король давал так же легко, как и брал. Когда герцог Фридрих II Лотарингский скончался в следующем году, Фридрих опять забрал княжество. Таким образом, наследников обманули на тысячу марок.
От финансовых трудностей король вскоре освободился. В середине ноября он возобновил союз Штауфенов и Капетингов, заключив с французским королем Филиппом II Августейшим (1179—1223 гг.), представленным наследником трона Людовиком VIII (1223—1226 гг.), союз против императора Оттона IV и его защитника короля Иоанна Безземельного Английского.
Фридрих обязался не заключать мира ни с Оттоном, ни с королем Иоанном Английским без участия французского короля. Сей договор принес Фридриху солидную сумму в двадцать тысяч марок серебром. Акцию состряпал бывший вельфский, а ныне штауфеновский канцлер, архиепископ Шпейера и Метца, Конрад. На его вопрос, где серебро должно храниться, Фридрих дал поразительный ответ: «У князей».
Ответ, исполненный почти пугающего ясновидения человеческой натуры, данный молодым человеком, не достигшим и восемнадцати лет. Естественно, такая щедрость прославила юного князя, в противоположность холодной скупости Вельфа.
Штауфены с давних пор знали ценность общественного мнения. Уже дед Фридриха, Фридрих Барбаросса, полный откровенной наивности, писал в 1157 году дяде-епископу Оттону Фрейзингскому (1111/14— 1158 гг.): «То, что совершено Нами с начала Нашего правления, Мы, согласно твоей просьбе, охотно изложили бы полностью, хотя в сравнении со свершениями выдающихся мужей прошлого их можно назвать скорее «тенями», а не «деяниями». Но твой блестящий дар умеет возвышать низменное и много говорить о незначительных вещах, посему Мы пожелали кратко записать то немногое, совершенное Нами за пять лет в Римской империи, больше доверяя твоему умению восхвалять, нежели Нашим заслугам».
Если мы исключим императорскую формулу скромности, то Фридрих заказал у своего дяди-епископа историю о самом себе.
Так же как Фридрих Барбаросса позволял своему главному поэту прославлять себя, Фридрих II заполучил Вальтера фон дер Фогельвейде, подарив ему имение, и поэт в самом деле мог ликовать:
У меня есть лен — весь мир — у меня есть лен.
Мне больше не грозят мозоли на ногах.
Мне не придется нищенствовать у злых господ за малую награду.
