— …скажем, завтра? — докончил Сталин свою мысль.
Тимошенко взбодрился, потому что предвидел этот вопрос и был к нему готов.
— По агентурным данным, товарищ Сталин, танковые группы немцев находятся на расстоянии двести-триста километров от границы. Чтобы их перебросить, тем более скрытно, потребуется время. Так что завтрашний день маловероятен.
Всеми силами Тимошенко желал, чтобы разговор закончился на этой бодрой ноте. Он уже не раз за время приема пожалел, что прихватил с собой этого дворцового неумеху. Теперь спасти положение могло только жуковское молчание.
Сталин опять пристально взглянул на наркома:
— Нам один человек передает очень важные сведения о намерениях германского правительства. Но у нас есть некоторые сомнения.
Тимошенко успел подумать, как лучше и тактичнее подступиться к этим сведениям, и помертвел, услышав сбоку знакомый скрипучий голос:
— Разрешите, товарищ Сталин?
Неодобрительно взглянув на генерала, Сталин едва заметно кивнул.
Молотов зашевелился в своем углу.
— Мы слушаем! — поощрил Сталин, однако это поощрение не обещало ничего хорошего.
— Генштаб вынужден пользоваться устаревшими сведениями, — твердо отчеканил Жуков. — Немецкие самолеты уже над нашей территорией. Нам же авиационная разведка запрещена категорически. Агентурные данные, как известно, запаздывают. Товарищ нарком сообщил, что танковые группы далеко от границы. Но эти данные третьего дня. Кроме армейской разведки есть другие источники. Разрешите воспользоваться ими.
Молотов кашлянул, но не произнес ни слова. Тимошенко замер. Затронутый вопрос был крайне болезненным. Они с Жуковым обсуждали это многократно. Однако нарком не решался затрагивать эту тему. Жесткость сталинского ответа еще раз подтвердила его правоту:
— То, что вам следует знать, вам будет сообщено.
Сталин, отвечая Жукову, смотрел на него. Престиж наркома обороны, таким образом, был соблюден. А карьера его заместителя клонилась к закату.
Повернувшись к Молотову, словно военных уже не существовало, Сталин спросил с сарказмом:
— Интересно, что сделал бы Гитлер, если бы адмирал Канарис пришел к нему жаловаться на гестапо?
Тимошенко подумал, что, выйдя из Кремля начальником Генштаба, Жуков вряд ли доедет в этой должности до наркомата.
Отпустив военных, Сталин прошелся по кабинету. Молчаливое присутствие Молотова не мешало ему размышлять.
В том, что война случится, он не сомневался, как и ушедший задиристый генерал. Остальные — из окружения — были всего лишь отсветом настроений главных лидеров.
