— Ну, я вам сейчас покажу школу капитана Урусова, урюки недовяленные — пробормотал Юринов.
Сержант высунулся сквозь окно, прижался к стойке двери, и, перехватив автомат под левую руку, попытался достать тычками коротких очередей колеса машин. Из непривычного положения получалось плохо. Большинство пуль уходили в «молоко», правда, изрядно замедляя догоняющих. Не шибко хотелось им, видимо, получить пару 5,45 в голову.
— Хорош патроны жечь, им нас в жизни не догнать, — бросил Дамир, не оборачиваясь. — Смотри вперед, как бы там кого не было.
Машина и вправду шла на запредельной для местных дорог скорости. Однако вполне логичного заслона впереди не оказалось. Километров через пять гонки Дамир немного сбросил скорость.
— Поберегу подвеску, — объяснил он. — Обошлось, вроде.
— А что было-то? А то я начало проспал.
Чистить автомат в скачущей по разбитой дороге машине — дело трудное, но при определенном навыке вполне выполнимое. Главное — следить, чтобы «таблетка» от боевой пружины в окно не улетела.
— Да как обычно. Приехали, вырезали пост. Уроды узбекские проспали. Афганцы поставили пару джипов на дороге, типа обломались. Как мы проехали — давай стрелять в спину. Рассчитали, если уйдем — за помощью к посту бросимся. Только эти мутанты береты свои не снимают никогда. То ли не понимают, что это примета, то ли религия не позволяет. Старых душманов мало осталось. Выбили. А молодые — дурные.
— Им думать западло, — усмехнулся Борис.
— Может и западло, — легко согласился Дамир. — Кто знает, что там в голове, кроме мозгов? А ты здоров спать. Я по первым гранатой засветил, ты даже не проснулся.
— А заранее разбудить? Сам же говорил, после Байсуна…
— Вон он, Байсун! Только появился. От того поста километров двадцать. Надо было тебя в Дербенте будить, да кто ж знал. Пуштуны вкрай обнаглели.
Впереди показался поселок. Взвизгнули тормоза, и «Нива» остановилась у сооружения, как две капли воды похожего на разгромленный блокпост.
Дамир высунулся и закричал что-то по-узбекски. Разморенный жарой часовой, больше похожий на китайца, чем на узбека, лениво ответил. Посланник выскочил из машины, резко выдернул из рук азиата газету, которой тот обмахивался, и ткнул под нос пайцзу. Узкие глаза уставились на пластинку, как на послание из Джанахама. Через секунду над блокпостом повис оглашенный вой.
Из небольшого кирпичного здания, отведенного под дежурку, выбрался толстый лейтенант, неторопливо подошел к часовому и так же неторопливо заговорил. Даже не зная языка, только по недовольному лицу, усыпанному бисеринками пота, можно было поднять, что офицер крайне недоволен теми, кто заставил оторвать задницу от обильного дастархана.
