Выполняя второй самостоятельный полет, сержант Михаил Федоров высоко выровнял машину, и примерно с четырех метров она рухнула на землю. Сидевший в задней кабине Виктор Емельянов и сам Федоров получили ранения и попали в госпиталь. Емельянова вылечили довольно быстро, и он успел вылететь с нами на фронт, а Федоров остался долечиваться.
Наш полк был двухэскадрильного состава: двадцать летчиков, двадцать штурманов, двадцать самолетов У-2. 28 ноября мы вылетели на фронт. Я расстался со многими товарищами по школе. За первый день преодолели два больших маршрута: Чебоксары — Горький, Горький-Владимир.
Когда поднялись из Владимира, термометр показывал минус три, увеличилась облачность. Метеорологи предупредили: возможно обледенение. Но командир полка капитан Куликов, бывший работник аэроклуба, подумав, сухо ответил: «Мне приказано быть в Ахтырке…»
Вот и первые авиационные сюрпризы. Шедший впереди командир эскадрильи старший лейтенант Беличенко неожиданно отвернул со снижением в сторону и пошел на посадку. Его маневр мне был непонятен. Командир первого звена старшина Покидышев вышел вперед и повел группу дальше.
Пролетев четверть пути, я стал замечать, что с самолетом начинает твориться что-то неладное. Он отяжелел, стал плохо слушаться рулей. Видимо, так же вели себя и другие машины. Над полями они вдруг, словно по команде, переходили на бреющий, а при подлете к лесу медленно набирали высоту.
В чем дело? Я снял крагу и протянул руку к стойке центроплана. Пальцы ощутили холодок льда. Обледенение!
Из рассказов бывалых авиаторов я знал, что из-за обледенения самолета погиб не один замечательный летчик. Теперь вот мне самому пришлось с этим столкнуться. Что будет?
В этот момент переговорное устройство донесло до меня взволнованный голос механика Васи Коновалова:
— Машина покрывается льдом. Что делать?
— Все летят и мы будем лететь!
При подходе к небольшой рощице самолеты медленно поползли вверх. Моторы работали на максимальных оборотах… Когда лесок кончился и впереди показалась равнина, я заметил торчащий из снежного сугроба хвост У-2. В нескольких метрах от него стоял, свалившись на крыло, второй самолет. Что такое? Перевел взгляд на ведущего и увидел, что эскадрилья пошла на посадку. Стал осторожно снижаться и я. Приземлился и вижу: товарищи, которые сели раньше, бегут туда, где лежат разбитые машины.
Едва самолет закончил пробег, я выскочил из кабины. От волнения забыл даже выключить зажигание. Около кустов рядом с разбитыми машинами стоял политрук Жарков. На голове у него был только белый подшлемник.
