— Товарищ подполковник! Может, мы сейчас полетим?
— Почему? Куда спешить? — удивился Конев.
— Нашим У-2 днем немцы житья не дают, — откровенно признался я, — а пока рано — проскочим.
— Чего же их бояться? — еще больше удивился Конев. — И мы не лыком шиты. Налетят — сшибем.
— Чем? На моем У-2 не то что пулемета, винтовки нет, — словно оправдываясь, возразил я Коневу. Он улыбнулся.
— А ведь верно. Я и забыл, что мы не на истребителях. Тогда, пожалуй, вы правы. Рисковать не стоит, — согласился он, — давайте-ка полетим сейчас.
Мы вышли из будки и направились к стоянке. Взлетели. Я вел машину с предельной осторожностью над самой землей, в оврагах жался к кустам, то и дело оглядывал небо. До места добрались благополучно.
На аэродроме в Лычкове базировались полки штурмовиков и истребителей. Его надежно защищали зенитки. В воздухе непрерывно барражировали истребители.
Над этим аэродромом героически погиб Тимур Фрунзе. С него вылетали на боевые задания знаменитые летчики Герои Советского Союза Александр Новиков, Николай Баклан, Петр Груздев, Борис Ковзан, мой пассажир Конев и многие другие.
— Подруливайте вон к тому дому, — указал Конев. Дом оказался командным пунктом истребительного полка.
— Выключайте мотор! — приказал Конев и стал вылезать из кабины.
Из дома навстречу нам выбежал маленький, юркий человек, одетый в черный реглан и унты. Еще издали он закричал, размахивая руками:
— Здорово, Жора, здорово, золотко!
— Здорово, Петр, — весело откликнулся Конев.
— Каким ветром?
— Есть дело! Ну, здравствуй!
Они обнялись. В маленьком Петре я без труда узнал командира 416-го истребительного полка майора Груздева, мастера воздушных поединков, хорошо известного летчика-испытателя. О нем среди летчиков ходило немало восторженных рассказов.
Друзья, очевидно, долго не виделись. Вопросы так и сыпались.
Неожиданно Груздев спохватился:
— Чего же мы стоим здесь? Идем в штаб.
— В штаб? Лучше ты нас в столовую отведи, — попросил Конев. — У нас в животах пусто — это раз.
А во-вторых, меня в полете проморозило насквозь. Полведра чаю надо, чтобы согреться. Груздев всплеснул руками:
— Все на чаек жмешь? Сразу надо было говорить, что заправка кончилась. Давно бы уже сыт был. Потом повернулся ко мне и сказал:
— Зачехляй мотор, идем скорее! Столовая-то вон!
Я проворно принялся за дело.
В столовой Конев и Груздев больше говорили, чем ели. Обсудили дела на фронте. Потолковали о самолетах, своих и противника, разобрали тактику последних воздушных боев.
