Помахав крагой, Ноздрачев пошел на взлет. На фоне зари мелькнули полоски крыльев его У-2.
Вдруг из-за облаков с западной стороны вынырнула пара «мессершмиттов». Они прошли над аэродромом, поочередно сделали в строю по «бочке», еще раз прошлись, словно кого разыскивая, и круто развернулись в сторону взлетевшего У-2.
Появились они так неожиданно, что никто из присутствующих сразу не сообразил, что делать. Ноздрачев, не подозревая об опасности, спокойно продолжал полет. Ведущий «мессер» вырвался вперед и открыл огонь. В морозном воздухе раскатился сухой треск пулеметных очередей.
— Тревога! — только тогда закричал кто-то.
Люди бросились в укрытия. Ахнули зенитки. Но было уже поздно. Вторая очередь, выпущенная фашистом, угодила в У-2. Самолет Ноздрачева качнулся, повалился на крыло и перешел в штопор. «Мессершмитт», преследуя его, стрелял до тех пор, пока У-2 не врезался в снег.
После этого «мессеры» дали несколько очередей по стоянкам наших самолетов и на бреющем, почти над самой землей, ушли к фронту. На их крыльях были отчетливо видны кресты, а на фюзеляжах изогнутые черные стрелы.
В воздухе истошно выла сирена, зенитчики сверлили небо искрящимися трассами очередей, к горящим обломкам У-2 бежали люди…
За три месяца боев полк не досчитался многих. Почти каждую неделю кто-нибудь не возвращался с задания. Гибли боевые друзья, горели самолеты. Но все это происходило где-то там, за линией фронта, в ночной темноте. А вот потерять двоих товарищей прямо на глазах, на собственном аэродроме — такого еще не бывало.
Товарищи быстро вытащили Ноздрачева и Мишина из-под обломков самолета. Оба они были уже мертвы.
Одна пуля попала прямо в медаль «За отвагу» и глубоко вдавила ее в грудь лейтенанта Мишина.
Подошли командир полка и комиссар. Кто-то погрозил в небо кулаком, кто-то крепко выругался. Куликов отдал несколько распоряжений и тут же подозвал меня:
— Приготовьтесь лететь на аэродром Александровка, — приказал он, выполнять задание с подполковником Коневым будете вы.
До Александровки долетел без происшествий. Аэродром находился на восточном берегу реки Ловать, севернее большой полусожженной деревни Рамушево. Здесь стоял полк истребителей. Я отрулил самолет на одну из свободных стоянок в ельнике и пошел разыскивать штаб. Восхищение и зависть вызывали у меня быстрокрылые машины, прикрытые маскировочными сетями и молодыми елочками. Аэродром и люди тоже казались мне особенными. Не терпелось узнать, какое задание подготовил для меня Конев.
