Шуберт Франц не сочиняет —
Как поётся, так поёт.
Он себя не подчиняет,
Он себя не продаёт.
Не кричит о нём газета,
И молчит о нём печать.
Жалко Шуберту, что это
Тоже может огорчать.
Знает Франц, что он кургузый
И развязности лишён,
И, наверно, рядом с музой
Он немножечко смешон.
Жаль, что дорог каждый талер,
Жаль, что дома неуют.
Впрочем — это всё детали,
Жаль, что песен не поют!..
Но печали неуместны!
И тоска не для него!..
Был бы голос! Ну а песни
Запоются! Ничего!
1961
«Я рано встал. Не подумав…»
Я рано встал. Не подумав,
Пошёл, куда повели,
Не слушая вещих шумов
И гулов своей земли.
Я был весёлый и странный,
Кипящий и ледяной,
Готовый и к чести бранной,
И к слабой славе земной.
Не ведающий лукавства.
Доверчивый ко словам,
Плутал я — не заплутался,
Ломал себя — не сломал.
Тогда началась работа
Характера и ума,
Восторг, и пот, и ломота,
Бессонница, и луна.
И мука простого помола
Под тяжким, как жёрнов, пером,
И возле длинного мола —
Волны зелёной излом…
И солоно всё, и круто,
И грубо стало во мне.
И даже счастья минута.
И ночь. И звёзды в окне.
1962
Рукоположения в поэты
Мы не знали. И старик Державин
Нас не заметил, не благословил…
В эту пору мы держали
Оборону под деревней Лодвой.
На земле холодной и болотной
С пулемётом я лежал своим.
Это не для самооправданья:
Мы в тот день ходили на заданье
И потом в блиндаж залезли спать.
А старик Державин, думая о смерти,
Ночь не спал и бормотал: «Вот черти
Некому и лиру передать!»
А ему советовали: «Некому?
Лучше б передали лиру некоему
Малому способному. А эти,
Может, все убиты наповал!»
Но старик Державин воровато
Руки прятал в рукава халата,
Только лиру не передавал.
Он, старик, скучал, пасьянс раскладывал.
Что-то молча про себя загадывал.
(Все занятье — по его годам!)
По ночам бродил в своей мурмолочке,
Замерзал и бормотал: «Нет, сволочи!
Пусть пылится лучше. Не отдам!»
Был старик Державин льстец и скаред,
И в чинах, но разумом велик.
Знал, что лиры запросто не дарят.
Вот какой Державин был старик!
1962
Спотыкался на стыках,
Качался, дрожал.
Я, бывало, на нарах вагонных лежал.
Мне казалось — вагон не бежал, а стоял,
А земля на какой-то скрипучей оси
Поворачивалась мимо наших дверей,
А над ней поворачивался небосвод,
Солнце, звёзды, луна,
Дни, года, времена…
Мимо наших дверей пролетала война.
А потом налетали на нас «мессера».
Здесь не дом, а вагон,
