Таисия помолчала, потом сказала:
– Мерзко. Вы, Геннадий, молодой человек, и цинизм вам не к лицу. Пропадете вы здесь. Уж поверьте много пережившей женщине.
Много пережившая женщина отвернулась к окну и, кажется, привычно пустила слезу. Всем стало неловко. Андрей в очередной раз пожалел, что в свое время тоже оставил хорошую квартиру жене и дочери. Сейчас бы подобной благородной глупости не совершил. Дочь теперь снимает квартиру в Новогиреево, а бывшая благоверная благоденствует в «трешке» и не скупится на басни о сексуальной извращенности бывшего супруга. Впрочем, некоторые ее фантазии услышать в пересказе знакомых даже лестно.
Разрядил атмосферу Михалыч, принявшийся пространно объяснять, почему «Спартак» так отвратно начал чемпионат. Термины водитель использовал такие, что Андрею стало смешно, – примерно так же рассказывала «бывшая половина» об интимной жизни с самим испорченным Феофановым. А ведь прожили двадцать два года и почти не ругались.
* * *
После ужина обсуждали с Генкой, как наладить «боевую учебу». Понятно, еще пара дней такого безделья, и коллектив окончательно расслабится. Генка был согласен, только и он слабо представлял, какими, собственно, должны быть занятия. От мысли отвести Таисию в дендропарк и погонять по-пластунски в тамошнем овраге отказались. Во-первых, отлучаться далеко сразу троим не положено, во-вторых, мадам ползать не станет – от вида загаженного оврага сразу в обморок хлопнется.
– Генка, ты все-таки служил, – улыбаясь, сказал Андрей. – Если срочником, то дембельнулся не иначе как сержантом. Юмор у тебя однозначно портяночный.
– Очень может быть. Ни хрена не помню. Но ты, Сергеич, строевую подготовку пока не вводи. Я ее чего-то не люблю. Да и плаца у нас нет.
Из душевой выглянула Мариэтта, убедилась, что Алексея Валентиновича не видно, и зашлепала по коридору, рискуя потерять слишком большие тапочки. На Генку и начальника наглая осквернительница могил внимания принципиально не обратила, даже полотенце, символически скрывающее юный стан, не придерживала. Только у своей двери оглянулась, показала язык и, вильнув ладными бедрами, исчезла.
– Ну и общага у нас, – начальник Отделения покачал головой. – Безобразие. На глазах моральный облик теряем. Распустил я вас. Нужно, к примеру, на недельку Таисию сюда вернуть, пока мадам окончательно квартиру не приватизировала. Пусть хоть щей наварит. А ты поживи как гражданский человек. Ванну прими с пеной, телевизор посмотри…
