– Мы хорошо жили, – ожесточенно шептала Мариэтта. – Весело. На море съездили. Тряпки, музыка – денег хватало. Только иногда с деньгами облом приключался. Он не выдерживал – доза, две. «Чеки» я находила. Он ведь каждый раз случайно ширялся. Один раз. По поводу. Клялся, что последний раз. За меня цеплялся. Я вытягивала. Он же уже мой был. Любимый. Вместе легче. Гуляли мы красиво. Экспериментировали. Травка, групповой секс. Я не прочь была. В общем, даже нравилось, хотя ощущения абзац как размазываются. Да я бы, чтобы его отвлечь, сама бы девчонок приводила. Но ему вроде не нужно было. Меня он удовлетворял. Мальчики симпатичные у нас тусовались. Он не жадный был и не ревнивый. Вроде все для меня. Вместе выдумывали, лишь бы дальше от героина. Он меня любил. Клялся. И все-таки врал. Врал! Сволочь…
Она проснулась утром. Был выходной. А накануне повеселились. Голову ломило. Развороченная кровать. И его нет в постели. В туалете горел свет. Дверь старинная, массивная. Сразу поняла. Но не верила. Когда дверь вскрывали, села на кухне, сжалась. Все равно позвали. Он там сидел, ссутулившись, со спущенными штанами. Жгут на локте. Ложка и пустой «баян».
– И я стала пустая, – пробормотала Мариэтта, глядя в небо, подернувшееся первой вечерней дымкой. – Я видела, что он сдох, и не могла поверить. Он был теплый, хотя ноги уже окоченели. И трупные пятна на плечах. Вы видели когда-нибудь трупные пятна? Ну да, вы же все видели. «Скорая» уехала, менты еще не приперлись, когда приехали его родители. Он сидел на толчке, как последний лох, а мама села у его ног и плакала. И я была пустым местом. Я не могла ничего сказать. Я проспала. Я проспала человека, которого любила. Мне ничего не сказали. Никто ничего не сказал. Я была ничем. До сих пор не могу поверить, что он со мной так поступил. Накануне вечером обмолвился, что его с машиной подставили. Из-за двухсот-трехсот баксов снова соскочил? Повод, опять повод. Ну не сволочь, а? Я его любила. Я любила это чучело, околевшее на толчке. Черт, и сейчас не могу поверить. Так любил он меня или нет?
Мариэтта со стоном повернулась на живот, уткнулась подбородком в локоть.
– Следствие для порядка открыли и закрыли. Героин оказался разбодяженным. Но это неважно. Он, мой муж, – это теплое тело в сортире, никому не был нужен. Только мне и родителям. Ну? Тупая история? Меня моя семья утешала. У меня есть семья, а вы как думали? Только что за абзацы меня утешать? Не знаю уж, какое горе положено по такому случаю, но я просто врубиться не могла. Почему он так? Ну полный клоун. Взять и меня кинуть. Какой-то жмых маковый интереснее меня, да? Ну не могла я врубиться. Думала-думала и доперла, что нужно спросить. У того, кто точно знает. Свистнула из кладовой автомобильную лопатку и поехала на кладбище. – Мариэтта коротко рассмеялась. – Как вам такой зачет? Не вышло у дурочки. Вы в курсе, что на кладбищах охрана имеется? Я не додумалась. Вроде выбрала время, чтобы потемнее. Только углубилась по колено – земля мерзлая, – повязали. Ну, дебилка, чего с меня взять. Шуму было много. Я там одного дядю лопаткой сгоряча чиркнула. Хорошо еще, деньгами за лечение взял. В психушку меня тоже, слава богу, не упекли. Мурыжили меня, мурыжили, вдруг бах, – и я в ФСПП. Круто, а? Или лучше бы меня долго и хорошо лечили, да, гражданин начальник?
