Эти глаза его выдавали. Кожа была у него непрочная, хоть сам он о том до поры не догадывался. Бывало, он беспричинно хмурился, завел подозрительную привычку записывать поразившую мысль — попалась ли в книге, пришла ли сама. Все это признаки небезопасные, они отделяли его от прочих. По сути дела, в своей среде он был драматически неуместен.
В тот вечер он тоже держался в сторонке — стоял у стены, смотрел, как кружатся хмельные разгоряченные люди. Подумалось: как они все стараются, отплясывают, словно работают.
Он почувствовал: кто-то его разглядывает. Это была молодая женщина с черными лаковыми глазенками, с длинными русыми волосами. Увидев, что он отозвался взглядом, она повернулась к нему спиной — спина была широкая, крепкая — и тут же вновь к нему обернулась, будто крутнувшись на каблуках. Движение было бесшумным и легким — он подивился кошачьей гибкости, неожиданной при ее статях.
Она спросила:
— Здесь — в первый раз?
Он подтвердил.
Она кивнула, довольная тем, что угадала.
— Сразу заметно. И я — тоже. Как вас величать?
— Федор Иванович. Можно просто по имени.
— А я — Валентина. Хорошая музыка. Попляшем?
Он бережно взял ее за локоток и сразу же понял, что пропадает. Жжется, хоть отдерни ладонь! Она как будто бы догадалась, что парень вспыхнул, как хворост от спички, и понимающе усмехнулась.
— Выпили много?
Он покраснел.
— Две рюмки.
— Всего-то? Мне показалось — больше. Шутка, не обижайтесь.
Когда мелодия унялась, она озабоченно вздохнула:
— Пора мне. Благодарю за компанию.
Он вызвался ее проводить.
Она покачала головой.
— Необязательно.
Он испугался. Сейчас повернется к нему спиной, в последний раз обдаст его пламенем, откроет дверь на площадку и — нет ее. Он робко спросил про телефон.
Она сказала:
— Дай лучше твой. Как-нибудь сама позвоню.
Неожиданное «твой» вместо «ваш» его обнадежило, но не успокоило.
— Правда?
Она вновь усмехнулась.
— Правда, и ничего, кроме правды. Это закон нашей конторы.
И добавила:
— Соврешь на копейку, заботы — на рупь. Нерационально.
Он шел домой и тревожно думал: что же сейчас произошло? Потеря навеки или находка? Ну и женщина! Идешь и качаешься. Каждым взглядом отправляет в нокаут. Словно током, с ног сшибающим током! А если не позвонит — что с ним будет? Куда тогда деться, как жить? Неизвестно.
Дней десять провел он в полной зависимости от телефонного аппарата. Не жил, а ждал. И — точно бусинки — снова и снова перебирал те выпавшие ему минуты, все видел лаковые глаза со смутной непонятной усмешкой, вновь чувствовал, как ладонь обжигает каленая крутая спина. Он вспоминал ее каждое слово и то, как обратилась на «ты», как посулила, что не обманет. «Это закон нашей конторы». Какой конторы? Одни загадки.
