Из волн ночных, как птица, вылетая.
Красивее тебя я дев не знаю,
Тебе скажу я это, не тая.
Взгляд серых глаз, как небо, так же чист,
Улыбка ярче солнца, мягче пуха.
И голос твой – как музыка для слуха,
И просится мелодия на лист..
Марта смутилась.
- Тейрен.. ты талант.. Такие красивые строки..
- Не красивее тебя, милая, - он притянул девушку за руку к себе и укрыл одеялом. Руку не отнял, словно придерживая теплую ткань. Но Марте и не хотелось отстраняться. Положив голову на плечо Тейрена, она закрыла глаза, наслаждаясь теплом костра и покоем в объятьях менестреля. А он замер, боясь спугнуть пригревшуюся в руках доверчивость.
- Тейрен, - вдруг подняла голову Марта и лукаво улыбнулась. – А у менестрелей так принято – писать песни любимой? Наверное, ты каждую зовешь так?
- Нет, - неожиданно серьезно ответил Тейрен. – Ни одну еще не называл. Были девушки, которые мне нравились. Влюблялся.. я ж все-таки менестрель. Но любимой – нет. Возлюбленной называл, богиней. Как угодно.
Марта слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо, и внимательно вгляделась в серьезные глаза цвета шоколада. Сейчас они были темные и строгие. Но вот под ее улыбкой потеплели, словно шоколад расплавился под солнечными лучами и стал светлее. Ответная улыбка смягчила резкий контур губ.
- Марта.. – тихо проговорил Тейрен. – Я не шучу со словом «любимая». И..
Он не договорил, отводя с ее лица длинные пряди нежным, ласкающим движением. Девушка закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. Только дурак не поцеловал бы ее в такой момент. Тейрен дураком не был и возможностью воспользовался, склонившись к губам Марты..
Она вздрогнула от поцелуя.. но не отстранилась, неумело откликнувшись. Обняв за талию, Тейрен прижал ее к себе, крепко, но нежно. Поцелуй из мягкого, разведывательного стал уверенным, властным. Менестрель наслаждался свежестью ее губ, где-то в глубине души боясь спугнуть, оттолкнуть. А руки сами зарылись в подсохшие волосы, золотым шелком струящиеся меж пальцев, перебирая и гладя их. Пальцы забрали шелк волос в горсть, принуждая откинуть голову, и девушка подчинилась, послушно подставив под поцелуи шею и маленькие, аккуратные ушки. Где-то на глубине мыслей мелькнуло облегчение, что не начали готовить ужин – ему точно не повезло бы..
Тейрен осторожно опустил Марту на одеяло, не убирая рук с волос и талии, продолжая целовать губы, глаза, шею, обжигая и без того горячую кожу пламенем поцелуев, скользя пальцами по ключицам, подушечками пальцев – по коже. Глухо зарычал на досадное препятствие, синей стеной платья отгораживающее его от того, что оно прячет. Марта открыла глаза и улыбнулась.
