143. Подобное этому случилось и с другим [человеком], пораженным помыслами неверия, как раз в день праздника святого. Случилось то, чему лучше бы не случиться, и произошло это вот как. Во время совершения в этом монастыре службы святому отцу нашему, когда сошлось великое множество народа и были даже монахи из царской обители Космидия, один из них, Игнатий, [известный своим] прекрасным голосом, сладкогласно пел на утреннем бдении написанный святому кондак и звонко исполнял содержавшиеся в нем икосы. Он-то под действием и по зависти сатаны был уязвлен помыслами неверия против триблаженного отца нашего, пристально смотря на божественную икону святого, висевшую, как сказано, в углу алтаря. И так как этого человека тайно волновали таковые помыслы, святой возжелал уврачевать его душу, поврежденную диавольской завистью, а также всем поющим с ним подать благодать и помощь. Когда Игнатий еще пел сладким голосом, перед его взором и перед взором вторившего ему Мефодия, который поспешно прибыл из Студийского монастыря, лик на иконе святого словно воспламенился, [она] сделалась огневидной, начала раскачиваться и носиться из стороны в сторону по углу алтаря, где висела. И как только Игнатий узрел это невероятное чудо, голос его угас, и он остановился, лишившись дара речи, не в состоянии произнести ни звука, немой и безгласный. Когда же и певцы, и служители увидели его внезапно онемевшим, а икону святого самою собой качающейся и сотрясаемой, они стали расспрашивать, что случилось со сладкозвучным певцом, какова причина его немоты и за какие помыслы он страдает. А он, будучи правдивым и разумным, смиренно исповедал помысел неверия в своей душе и, пристально смотря на икону святого, увидал ее лик, подобный пламени, как бы ему угрожающий и движением ясно показывающий обитающую в ней благодать Святого Духа, подобно тому, как некогда показал ее Бог народу через огненные языки, [сошедшие] на апостолов и таким образом уязвленных помыслами неверия сделал верующими.
144. Но, если угодно, перейдем к иному чуду отца нашего богослова. Среди прислуживающих ученику святого (я разумею, конечно, Никиту Стифата) был также и некто известный Маиассия. Заболев расстройством кишечника — болезнью, называемой также “илеос”, он в течение пятнадцати дней употреблял столько пищи, сколько надо обычно для поддержания тела, но излишки ее никак не выходили. Жизнь его была в опасности, каждый день он, можно сказать, ожидал смерти, ибо все, что накапливалось у него в желудке, выходило противоестественным образом через рот.
