— Двести, как одна копеечка, — скромно подтвердил Бармаш.
— Так чего же вы нас, ленинградцев, пугаете? Степь… распутица… поплывут дороги… Мы на фронте и в распутицу так на железку жали, только немецкие километры мелькали да ветровое стекло ветром выгибалось.
— Ай да ну! — восхищенно откликнулся Мефодин. Полупанов покосился в его сторону, помолчал, жуя колбасу, потом сказал твердо:
— Я лично собираюсь завтра в Жангабыле быть. С одной заправочкой до Жангабыла вашего доберусь.
— Ишь как — «до вашего», — снова откликнулся Мефодин. — Значит, Жангабыл только наш, а ты в стороне?
— Не цепляйся, Мефодин, оговорился, — хмуро ответил ленинградец.
— Может, и будем завтра в Жангабыле, а может, и в грязи поплаваем, и поползаем, и на спине под машиной полежим, — тихо, примирительно сказал Бармаш. — Всяко бывает.
— Бывает, Паша, и так, что и мотор по дороге обронишь. Говорят же тебе — степь! Это не чаевые на такси собирать.
— Кто чаевые на такси собирает? — оскорбленно вскинул голову Полупанов.
— Я на такси не ездил, — невинно ответил Мефодин.
— Вот что, Мефодин, — начал подниматься Полупанов.
Бармаш положил успокаивающе руку ему на плечо, но ленинградец стряхнул ее и подошел к Мефодину:
— Вот что, друг. Я на фронте Пинские и Мазурские болота форсировал и ни разу на дифере не сидел. И если посажу я машину здесь, в степи, — кладу права. А ты посадишь — тоже клади. Согласен, степняк?
— Согласен, ленинградец! На! — весело вскочил Мефодин и протянул Полупанову ладонь.
Тот крепко, зло ударил по ней своей ладонью.
— Ой любо, колы козакы от так гарцують! — вскочил и Шполянский и ребром ладони разнял руки спорщиков. — Такэ дило намочить трэба. От она, кохануля! — выхватил он из кармана поллитровку.
Разговоры разом смолкли. Все смотрели на бутылку с алмазно переливающейся жидкостью. Даже тени на стенах перестали шевелиться.
— Где взял? — строго спросил Бармаш. — Запрещено брать в рейс водку.
— Кто ищет, тот всегда найдет! — озорно улыбнулся Мефодин.
— Нэ турбуйся, друже коханый, — ловко ударил в донышко токарь. — Докторша персонально заправила. Медицинськой микстурой, как сказать. Усе бациллы убивает.
— Да ты же в грязь не лазил!
— Боже мий! А прохилактичеськи?
— И здесь блат! — завистливо покачал головой рябой водитель.
Шполянский поднял посудину на уровень глаз, любуясь прозрачностью. И, явно поддразнивая окружающих, ловко раскрутив ее, сделал такой глоток, что сидевший напротив Яшенька охнул:
— Ну и пьет! Как земснаряд!
