— Вы комсомолец? Приехали по комсомольской путевке? — спросил Борис.
— Последний год в комсомоле. Подал уже заявление в партию. Целина покажет, достоин ли я этой высокой чести. По комсомольской путевке, говорите? А зачем она мне? — искренне удивился Неуспокоев.
Глядя на прораба, снова розовея, Шура сказала горячо, но как-то не слишком убежденно:
— Николай Владимирович приехал сюда по велению сердца! Мне это ясно!
— По ве-ле-нию серд-ца! — с иронией проскандировал прораб. — Модные слова! А я терпеть не могу жить по моде. И ненадежная штука — сердце. Голова — это другое дело! Целину необходимо поднять, я понял это до конца, я буквально осязаю эту необходимость, — пошевелил он пальцами. — От этого очень хорошо будет всем нам. Я приехал по велению ума!
— Делать самое трудное? Искать, где будет особенно трудно? Так, кажется?
В вопросе девушки звучали и просьба и требование уверить ее в этих мыслях. И глаза ее благодарно и доверчиво распахнулись, когда прораб ответил серьезно и просто:
— Вот это верно: делать самое трудное. Собираюсь работать так, что кости будут трещать.
«Хорошо сказано! — подумал Борис. — А все же странные у них отношения. Она хочет найти что-то в нем, найти и поверить в это… А ведь не веришь ты, Шурочка, как ни розовей лицом, как ни сияй глазами! Чувствую, тревожно тебе. Милая…» Борис искоса глядел на девушку и наполнялся сладкой, нежной жалостью.
А Шура уже смеялась облегченно и всплескивала с веселым ужасом руками:
— Боже, какая проза! А я думала, что вы приехали сюда искать романтику.
— Романтику палатки и костра? В палатке жить, змей каблуком давить, лепешки на костре печь. А если еще волчий вой вдали, тогда хоть стихи пиши? Избави бог! — искренне воскликнул Неуспокоев. — Стар я для этого, двадцать шесть лет стукнуло. А помните, Чернышевский говорил о «романтиках до двадцати пяти лет»?
— Вы говорите грустные вещи, — сказала Шура, и глаза ее погрустнели. — Без романтики, как без кислорода, трудно дышать.
— Александра Карповна, да она же мешает, романтика! — улыбнулся ей, как обиженному ребенку, Неуспокоев. — Холодная палатка, дымный костер, комарье! А у нас впереди много работы. Вот, посмотрите! — вытащил он из кармана газетную вырезку и развернул. Это была схематическая карта области, размеченная крестиками, синим и красным карандашами. — Тридцать два крестика! Половина красных — это новые совхозы, и половина синих — новейшие. А вот и наш Жангабыл. Огромные дела у нас впереди!
