Уильям включил свет.
— Он еще не совсем уверен и проверяет нас, поэтому мы не будем убегать от него. Спокойно поедем в Акапулько…
— А может быть, он уверен и просто играет с нами?
— Он способен на это. Времени у него хоть отбавляй. Он может торчать здесь сколько хочет и отправить нас обратно в будущее за какие-нибудь шестьдесят секунд. Или издеваться над нами, мучая неизвестностью долгие дни.
Сьюзен, сидя на кровати, вытирала слезы и вдыхала старинные запахи древесного угля и ладана.
— Они не устроят скандала, правда?
— Не посмеют. Они должны застать нас одних, чтобы втолкнуть в Машину Времени.
— В этом наше спасение! — воскликнула она — Мы всегда будем в толпе.
За дверью послышались шаги. Они выключили свет и молча разделись. Шаги удалились. Стоя в темноте у окна, Сьюзен смотрела на площадь.
— Значит, то здание — церковь?
— Да.
— Я часто старалась представить, какая она. Ведь столько времени никто не видел церквей. Пойдем туда завтра?
— Конечно. Ложись спать.
Они лежали в темноте.
Через полчаса зазвонил телефон. Она сняла трубку.
— Алло?
— Кролики могут спрятаться в лесу, но лиса всегда найдет их.
Она опустила трубку на место и лежала, прямая, холодная.
А там, в году 1938-м, человек наигрывал на гитаре три мелодии, одну за другой…
Ночью она протянула руку и почти коснулась 2155 года. Пальцы скользнули по прохладному пространству времени, словно по неровной поверхности, и она услышала настойчивый топот марширующих ног. Миллионы оркестров извергали миллионы воинственных мелодий, она увидела 50 тысяч рядов ампул смертоносных бактерий, ее руки тянулись к ним на огромной фабрике будущего, где она работала. Стеклянные трубки с проказой, бубонной чумой, тифом, туберкулезом. Она услышала страшный взрыв и видела, как горела ее рука, превращаясь в сморщенный чернослив, ощутила, что и сама она сжалась от удара такой силы, будто мир был поднят и брошен обратно, здания рухнули, люди истекли кровью и лежали безмолвно. Гигантские вулканы, невиданные машины, ураганы, обвалы соскользнули вниз, в эту тишину, безмолвие, и она проснулась, рыдая, в постели, в Мексике, за много лет до этого…
Утром звонкие гудки машин разбудили их, разбитых коротким, беспокойным часовым забытьём. С железного балкона Сьюзен увидела, как восемь человек, болтая и крича, высыпали из грузовиков и машин, размалеванных ярко-красными буквами. Толпы мексиканцев сопровождали их.
— Que pasa?[1] — крикнула Сьюзен мальчишке. И тотчас получила ответ. Она повернулась к мужу: — Американская кинокомпания снимает здесь фильм.
