— Ш-ш-ш, тише, — прошептала она.
— Я никогда раньше не сдавался. Ни разу… Даже когда тебя похитили раззаки.
— Я знаю, что ты никогда не сдавался и не сдашься.
— Но этой войне должен быть положен конец! Невозможно. чтобы и дальше так продолжалось… Я не могу… Я… — Он поднял голову и в ужасе увидел, что Катрина вот-вот разрыдается. Он встал, обнял ее и крепко прижал к себе. — Прости меня, — прошептал он. — Прости. Прости. Прости… Этого больше не случится. Никогда. Обещаю.
— Это меня совершенно не волнует, — сказала она, и голос ее прозвучал глухо, потому что лицом она уткнулась ему в плечо.
Отчего-то эти слова больно укололи Рорана.
— Я понимаю, что проявил слабость, но мое обещание должно же что-то для тебя значить?
— Я совсем не это имела в виду! — воскликнула она, вырвалась из его объятии и укоризненно на него посмотрела. — Иногда ты бываешь удивительно глуп, Роран.
Он усмехнулся:
— Я знаю.
Она снова обняла его:
— Я бы все равно не стала хуже о тебе думать, что бы ты ни чувствовал, когда обрушилась та стена. Значение имеет только одно: ты по-прежнему жив… И потом, когда эта стена упала, ты ведь не мог сам ничего сделать, верно? — Он молча покачал головой. — Тогда тебе нечего стыдиться. Вот если бы ты мог предотвратить ее падение, но не сделал бы этого или попросту сбежал бы — но ты ведь ничего такого не сделал! — вот тогда я, наверно, и впрямь перестала бы тебя уважать. Но ты сделал все, что в твоих силах, а когда ничего больше сделать не смог, то смирился со своей судьбой, а не стал бессмысленно восставать против нее. Это мудрость, Роран, а вовсе не слабость.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Спасибо тебе.
— Не за что. Насколько мне известно, мой муж — самый храбрый, самый сильный, самый добрый человек в Алагейзии.
На этот раз он поцеловал ее в губы. И она рассмеялась, точно разрешая этим коротким смешком внезапно возникшее напряжение, и они еще долго стояли в обнимку, чуть покачиваясь и будто танцуя в такт какой-то мелодии, которая была слышна лишь им одним.
Потом Катрина шутливо оттолкнула мужа и отправилась к своему корыту, а он снова уселся на тот же пенек, впервые после этой битвы чувствуя себя спокойным и счастливым, несмотря на все свои болезненные раны и ушибы.
Глядя, как мимо проходят люди, а изредка и гномы или ургалы и обсуждают свои ранения и состояние своего оружия и доспехов, Роран пытался понять, каково общее настроение варденов, но особых выводов ему сделать не удалось; было ясно одно: всем, кроме, пожалуй, ургалов, необходимо хорошенько выспаться и поесть, и все, включая ургалов — и особенно ургалы, — нуждаются в тщательном мытье с головы до ног и желательно с помощью жесткой щетки из свиной щетины и далеко не одного ведра горячей воды.
