– Фшш! – возмутился котяра, но уже полутоном ниже.
Андрей прошел мимо, – кот сделал вид, что не видит, демонстративно отвернулся и уставился в стену, только кончик хвоста раздраженно дергался по полу.
– Кормим тебя совершенно зря, – заметил смотритель «Боспора».
Кот благоразумно промолчал, но принялся яростно умываться, – уверенность, что кормили и будут кормить, у Пуштуна имелась, но прямолинейно возражать животное опасалось – вожак есть вожак, хотя что в нем нашла хозяйка холодильника, понять вообще невозможно.
– Сам ты пудель блохастый, – сказал Андрей милому животному.
Взаимопонимание с домашним питомцем вроде существовало, но никаких плодов не приносило. В родословной Пуштуна наверняка отметился кто-то из ослиной породы. Экое концентрированное воплощение упрямства. Все двуногие, кроме Мариэтты, ему, понимаешь ли, не нравятся. А что другим не нравится, когда наглые коты хозяйничают по всему кинотеатру, так на то наплевать.
В конце коридора обнаружился роскошный лоток, приобретенный добросердечной Мариэттой в фирменном зоомагазине. По назначению сортирное приспособление не использовалось, но почему-то кочевало по всему третьему этажу, оказываясь в самых неподходящих местах. Ночью пластиковое судно еще и тарахтело, – что с ним вытворял Пуштун, оставалось неизвестным. Хотя, надо признать, гадить где попало кот перестал.
Андрей принялся возиться на складе. Пока имелось время, нужно навести порядок.
Стояли странные пустые дни. За неделю сократившееся до минимума Отделение «КП-29» провело единственную операцию. Вытащили дамочку, провалившуюся в неприятно урбанизированную «Фату». Жертва торчала на многоэтажной эстакаде, со всех сторон проносились каплевидные яркие экипажи. Идти там было абсолютно некуда – даже в небе скользила непрерывная череда аппаратов. Пешеходов вроде бы не существовало в принципе. За эстакадой угадывались высокие огни, – возможно дома, но рассмотреть их было невозможно из-за серо-лилового смога. Исследовать эту удушающую «Фату» абсолютно не хотелось. Пострадавшую вытащили и отправили прямиком в больницу, – кроме нервного шока, бедняжка схлопотала и серьезное отравление.
После дымно-вонючего «скольжения» прошло пять дней. Вызовов не было. По всему Московскому региону не было. Андрей с Мариэттой дважды ездили в Центр, – пользуясь передышкой, ФСПП проводило семинары. Было довольно любопытно, хотя львиную долю времени посвятили разъяснению будущей реорганизации структуры Службы. Удалось даже выпить кофе с начальством. Мариэтта удостоилась неформального общения и вела себя поразительно цивилизованно. Наталья с неподдельным интересом расспрашивала девушку о личных ощущениях во время «скольжения». Андрей не без удивления узнал, что, по статистике, женщины на треть удачливее в работах с «Фатой». Александр Александрович был мрачен: неожиданное затишье казалось преддверием большой бури. Впрочем, об этом говорило все ФСПП.
