– Дух, – с некоторым уважением сказала Хеш-Ке. – Мертвый дух-разрушитель.
– Ага, иногда они возвращаются, – вспомнила Мариэтта. – Дайте я его умилостивлю. Хотя бы на сегодня.
Прихватив пакет молока и приличный кусок салями, Капчага ускакала приносить жертву.
– Нет, обкормить его до смерти тоже не удастся, – с сожалением заметил Генка.
* * *
Убирать посуду – не злодейское и не комиссарское дело, поэтому уборкой занялись начальник и новорожденная. Слегка помогла Хеш-Ке – долго изучала-запоминала этикетку на коробке торта, потом зверски запихала картонку в мусорное ведро и исчезла. Генка клялся, что поможет попозже, а пока у него полуфинал Лиги чемпионов.
С посудой и мусором справились быстро. Убрали заодно и побитый терактом кафель. Андрей собрался вынести на помойку, Мариэтта сказала:
– Знаешь, я с тобой прогуляюсь. Мне одной как-то хило. Я и у мамы ерзала, даже неудобно было. Старый, я без тебя совсем не могу. Ты так и знай.
– Я, наверное, уже знаю. Ты только куртку накинь. И пушку свою, если без кобуры, под левый бок прячь. Ствол длинноват, оттуда легче выхватывать будет. Тебя бы на стрельбище нормальное сводить.
– Заботливый папочка.
Они спустились вниз, выбросили пакеты. Постояли под моросящим дождем на пустынной детской площадке.
– Теперь, наверное, всегда так будет, – зябко поежилась Мариэтта.
– Вполне могет быть. У Генки было жарко, у нас наоборот. Мань, ты про папочку сказала. Не может так получиться, что тебе именно отец нужен?
– Может! Все может. – Мариэтта ухватила начальника за ворот куртки. – Можешь меня хоть удочерить, хоть увнучить, только будь рядом. Пожалуйста! Мне без тебя никак нельзя. И раз рядом, то уж и удовлетворяй. Мне жуть как нравится. Но могу и без этого…
– Без этого?
Мариэтта с готовностью повисла, обхватила крепкими ногами. Целовались, пока мимо не прошаркали в неодобрительном молчании старушки из соседней двенадцатиэтажки.
Перед запертым пищеблоком Мариэтту ждал последний на сегодня подарок. Крыса была рекордная: огромная, с рыжими подпалинами по спине, – лежала, задрав лапки, саркастически ухмылялась мертвой пастью.
Мариэтту передернуло:
– Слушай, я их не боюсь, но этот дохляк – нечто.
– Презент должен запоминаться.
– Этот уж точно запомниться. Хотя зверек, конечно, хотел порадовать.
– Так в морозилку кладем? Или сейчас приготовим?
– Еще раз на прогулку сходим. Неси сюда пакет. Только незаметно. Еще обидится животное.
– Бедная, ранимая зверюшка.
– Абзац, не издевайся над маленьким. Кстати, Старый, ты уверен, что Пуштун – кот?
