— Нет, миледи, есть третий выход — немыслимый, безумный, невозможный — но есть!
Кинг раскидал ветви по песку и двинулся в сторону, противоположную той, в которой скрылась Джозиана.
Вечером в драке, возникшей не без участия и содействия Сэлвора, ирландец ранил руку и был отправлен к Питеру Стэрджу. Как известно, он был единственным врачом среди рабов и, с разрешения губернатора, лечил проданных в рабство людей, не делая между ними никаких различий. Но к его услугам прибегали и многие жители колонии, в том числе ее глава, находивший, что знания Питера неизмеримо выше знаний местных доморощенных врачевателей. В отличие от последних, Стэрдж добросовестно относился к своим обязанностям и поэтому неудивительно, что его пациенты поднимались на ноги чаще и быстрее, а после удачно принятых родов за Питером закрепилась слава мастера своего дела. Стэрджу был отведен ветхий домик, стоявший недалеко от рабских бараков, служивший ему жилищем и рабочим кабинетом, он имел приличное платье, так как приглашался и богатыми пациентами, но не забывал тех, с кем судьба столкнула его на судне «Морнинг». Помощь профессионального врача позволила Майкилу твердо встать на ноги: Питер постоянно следил за здоровьем своих друзей, по мере своих скромных сил, доставал различные лекарства. Врач был вхож во многие дома и был в курсе новостей и сплетен архипелага.
Когда Кинг вошел в лачугу врача, тот перевязывал кисть руки чернобородому верзиле.
— А, Кинг! — воскликнул Питер, жестом приглашая товарища сесть. — Подожди немного.
— Я не тороплюсь. Здравствуй, Нэд!
— Здравствуй, Кинг. Что с тобой случилось?
— Перышком поцарапали.
— У какого же раба объявился нож?
— Это псы.
— А-а, надсмотрщики.
— Они самые.
— Послушай, я тебя давно хотел спросить, где ты овладел сленгом?
— Пришлось в твоей шкуре походить одно время.
— Теперь ясно!
Они некоторое время сидели молча. Закончив перевязку, Питер отошел в сторону, чтобы вымыть руки. Кинг потрогал забинтованную кисть Нэда.
— Где это ты?
— Это по глупости получилось! Железо было горячее, а я его рукой схватил.
— Плохо Блэрт за тобой смотрит!
— Скоро заживет, — вставил свое слово врач.
Кинг кивнул головой и дружески хлопнул Нэда по плечу:
— Будь осторожен, твоя широкая кость нам еще пригодится.
Улыбавшийся Галлоуэй вдруг посерьезнел.
— Когда рассветет?
Кинг опустил глаза и вздохнул.
— Когда ночь уступит права дню.
За то время, что каторжане готовили побег, они изобрели свой, особый язык в целях безопасного общения. В данном случае Нэд Галлоуэй интересовался датой побега, но Кинг отвечал, что необходимо ждать подходящих условий.
