Когда Эльза проснулась, Юдин полулежал в кресле напротив кровати и жмурился на светившее сквозь окно солнце. У его ног стояла пустая бутылка.
— Коленька, ты что, дорогой мой? — растерянно спросила Эльза.
— Эля, мне так хорошо! — на его лице застыла блаженная улыбка. — Я видел такой обалденный сон!
— Какой сон?
— Замечательный… Это хороший знак…
— Какой знак?
— Ты не поймёшь…
Он поднялся и приблизился к постели.
— Ты всю бутылку, что ли, высосал? — она свесила ноги с кровати. — Когда ты успел?
— Наплюй! Не в коньяке счастье, Эля! У меня на душе так… радостно так!
— Странно, но ты почти не охмелел, Коля… Да я и не переживаю из-за коньяка… Бог с ним… Я о тебе думаю… Пьёшь ты много, Коленька…
«Коленька! Надоело мне это имя… Скоро уже… Малость потерпеть надо ещё, а там и в Москву рвану. И никто не остановит меня, никто! Ох, как мне всё обрыдло… Быстрее бы… Воля, Финляндия, мечта моя… Кажется, я вот-вот свихнусь. Что за маразм: денег полно, золотом сумка набита, а жить нормальной жизнью не могу позволить себе… Миллионер в спецовке сраного грузчика! Мать твою… Обрыдло!»
Он встряхнул головой, протянул руку и потрепал Эльзу по голове.
— Видная ты у меня баба.
— Что это ты вдруг? — Эля улыбнулась. — Раньше комплиментами не сыпал.
— А я и сейчас не сыплю… Просто весело на сердце, хочется сказать что-нибудь хорошее.
— Коль, может, ты в парикмахерскую сходишь? Совсем лохматый стал. Чуток бы привёл голову в порядок.
— Ладно.
— Нам же сегодня к Анюте в гости. Ты не забыл? И ты уж не пей пока больше. В гостях выпьешь.
— Ладно…
Анна Ладыгина одно время работала вместе с Эльзой в одном ресторане, но месяца три назад ушла, повздорив с директором. Она была очень худая, длинная, с выкрашенными с сиреневый цвет волосами, с лисьим лицом, впрочем, не лишённом привлекательности, на котором никогда не угасали зовущие глаза. Она лишь однажды видела Юдина, забежав к Эльзе по какому-то делу на пару минут, но её визит затянулся на пару часов. Юдин понравился Анне, и с того дня она почти ежедневно звонила подруге и звала её в гости.
— И мужика своего прихвати, — непременно напоминала она. — Клёвый у тебя мужик. Завидую тебе, Шапошникова. Эх, мне бы твою внешность, я бы отбила его у тебя…
— А ты на чужое добро рот не разевай, подруга.
МОСКВА. СМЕЛЯКОВ. КАБАНЬЯ ОХОТА
Раз в две недели каждое отделение ООДП отправлялось на занятия по огневой подготовке, они проводились в тире Парка Культуры и Отдыха имени Горького. Стреляли из разных позиций (стоя, с колена, лёжа), стреляли и в движении, перебегая с места на место, перекатываясь, стреляли то из одного пистолета, то сразу из двух. Отрабатывали упражнения с удовольствием, видя в них шлифовку настоящего воинского мастерства. Огорчались промахам искренне и эмоционально.
