— А почему ты думаешь, что Толстой не был ограниченным? Вот наше поколение изучало в школе «Войну и мир». И что? Я в литературе не очень разбираюсь, но лично мне было скучно. Я и после школы пытался перечитать «Войну и мир», но не потянул… Один мой знакомый журналист сказал, что Лев Толстой вообще не литератор и что если бы рукопись Толстого попала в руки современного редактора, то она не прошла бы, не выдержала бы никакой критики.
— Но ведь он известен во всём мире! — возразил Смеляков.
— Известен. Вот это-то мне и непонятно… Может, Витя, мы с тобой не доросли ещё до Толстого?
— Не знаю. Всё может быть… Только не люблю я, когда человек всё время навоз вытаскивает наружу, — послышался тонкий металлический звон, и Смеляков увидел, как у ворот школы на противоположной стороне переулка подросток опустился на корточки, собирая вывалившиеся из кармана монеты. — У меня такое впечатление, что вся гениальность Толстого заключается в том, что он лучше других в грязном белье копался. Да, в этом он мастер. Мастер выкапывать самое гнусное из глубин человека. Я перечитал «Воскресенье» и «Каренину» и, поверишь ли, всюду глаз резало постоянными толстовскими «стыдно», «гадко», «мерзко». Будто Толстой только это и подмечает в людях… А вот литературы в нём нет.
— Что ты имеешь в виду? Как же так? Вон какие книжищи насочинял!
— Книжищи-то книжищами, Ген, — задумчиво проговорил Смеляков, — но сухие они, от ума.
— А по-твоему, как надо?
— От сердца. От ума хорошо очерки писать, статьи философские, или для газет заметки. А художественную литературу нужно наполнять художественностью, поэтичностью… Это как фотография: она точно отображает то, что запечатлел фотограф, но не всегда она бывает произведением искусства, чаще — это просто хроника.
— Это кто тебе рассказал?
— Ира…
— Этика и эстетика? — улыбнулся Воронин.
— Ну да, — Виктор смущённо шмыгнул носом, — Ирина Алексеевна…
— Хорошенькая девушка?
— Обалденная! И столько знает! Вот таких бы людей побольше повстречать по жизни…
— Повстречаешь. Жизнь только начинается, Витя.
— Хотелось бы надеяться.
У ворот посольства хлопнула дверь грузовика. Поутру приехали две фуры с продовольствием из Финляндии, и на территории было весь день шумно: водители выпили после долгой дороги, собравшись в гостинице посольства вместе с горничными, громко смеялись и тянули какие-то песни, подпевая включённому магнитофону. Сейчас один из них залез в кабину грузовика и что-то искал там.
