- Наверное, в Маори, - пожал он плечами. - Сможешь найти меня через эмиссара Колокола. Я предупрежу, что ты можешь спросить...
- Значит, понимаешь! - с облегчением улыбнулся Вок.
- Я должен тебе свою жизнь, - непривычно мягко сказал Такайра старому вору. - Ты и Дарина всегда можете рассчитывать на мой кров и защиту.
Вок невольно покосился на дверь спальни. Лицо Коршуна заледенело. Старина отвел глаза, торопливо и низко поклонился атаману и быстро покинул комнату.
- Мара! - Такайра чуть повысил голос, но дверь тут же распахнулась.
Женщина стояла на пороге и держала в руке обнаженный кийт. Коршун усмехнулся. Из нее вышла бы идеальная кайри. Впрочем, он ещё не оставил эту идею.
Протянув руку, Такайра вытащил свой клинок из ножен, брошенных у стола и, не оглядываясь, проследовал на задний двор. Мара бесшумно шла следом. Она ещё спускалась, когда без предупреждения он отпрыгнул в сторону, развернулся и перемахнул через перила позади неё, собираясь достать клинком её шею. В тот момент, когда подошвы сапог коснулись ступеньки, Мара с точностью до наоборот повторила его маневр. И уже стояла у основания лестницы, улыбаясь кончиками губ и потряхивая волосами. Такайра нехорошо прищурился. Она заслуживала наказания хотя бы за свою попытку помочь! Он бросился на неё, как птица, давшая ему второе - тёмное - имя, пикирует на намеченную цель. Мара почти не уступала ему - в быстроте и скорости реакции. И пару раз остриё кийта просвистело в опасной близости от его плоти. Но Такайра был опытнее, а клинок, в свое время упивавшийся кровью гораздо чаще, чем сейчас, казался стремительной молнией, бьющей с небес, чтобы отсекать одну за одной тонкие блестящие пряди её волос.
Почти с самого появления Мары среди его людей Коршун каждое утро бесцеремонно вздергивал её, сонную, на ноги и заставлял быстро приходить в себя: отбивать удары, либо уходить от них, ибо каждое промедление расписывал изящным росчерком лезвия на её коже. Мара не уставала во время подобных тренировок, как уставал бы любой человек и уж тем более - женщина. В этом Такайра видел еще одно доказательство её странной, необъяснимой породы. Однако через какое-то время её движения замедлялись. Словно ей становилась скучной эта игра: она ускользала через силу, просто оттого, что не желала менять блузку, в очередной раз залитую кровью. Тогда Такайра заканчивал тренировку, всегда одним и тем же - клинок прижимался к её горлу, чуть вдавливая кожу. Сжимая кийт правой рукой в стальном захвате, чтобы не сдвинуть ни на миллиметр и не поранить всерьез, Коршун притискивал Мару к себе левой, держа за затылок. Впивался в губы со страстью смертельно изголодавшегося. И она всегда отвечала. Пляска смерти возбуждала и её, заставляя выгибаться навстречу и ловить дыхание с мужских губ.
