Мара низко наклонилась к Такайре, шепнула в самое ухо:
- Мне нужна твоя помощь...
И захватила губы губами, положила его руки на свои бедра, проникла глубоко языком в рот, целуя яростно и жадно. Такайра заставил женщину сесть себе на колени, перехватил затылок, удерживая в поцелуе. Слегка раздраженно она сдвинула руку, которую он так и не убрал с её бедра, под пояс своих кюлотов. Коршун усмехнулся. Девочке захотелось ласки. Он провел ладонью по шелковому животу, миновал границу, по которой всегдашняя прохлада кожи переходила в жар лона, раздвинул плоть, нащупал жемчужину и принялся ласкать, не прекращая поцелуев, таких, какие она любила - захватывая её язык и удерживая едва ли не насильно. Мара глухо застонала, шевельнула бедрами, чтобы пальцы оказались в ней, неожиданно сильным движением вырвалась и соскочила с его колен. Легкий румянец окрасил её щеки.
- Я сейчас вернусь.
И выбежала из комнаты.
Такайра мельком глянул на часы. В 'Пенном доме' только в трёх апартаментах были так называемые Млечные часы, в которых вместо механизмов использовались магические амулеты. В круглом небольшом зеркале, изображающем циферблат, созвездие Морской Девы, по которому моряки определяли время ночью и отбивали склянки, висело в левой нижней трети круга - до полуночи оставался час.
Мара вернулась, неся в одной руке плотно закупоренный кувшин с обвязанным паклей горлом, видимо позаимствованный у Ассойро. Поставила его к своей переметной суме, валяющейся рядом с сундуком, и остановилась перед Такайрой, склонив голову на бок и мерцая глазами.
Такие резкие изменения настроения лишний раз убеждали в её ненормальности. Только что, внизу, в зале, она была сама не своя - скучная, замкнутая... тусклая. И вдруг - краски играют на лице, делая узкие губы соблазнительно чёткими, бросая нежные тени от ресниц на высокие скулы, окрашивая глаза в ярчайший изумрудный оттенок.
Коршун медленно встал, взял её за подбородок и приблизил лицо к себе. Изумруды расплылись, останавливая время и расплавляя пространство. Очень медленно он снял с нее короткую куртку. Одну за другой расстегнул все пуговички на блузке, в этот раз бывшие из мелкого жемчуга...
Мара никогда не носила корсетов, подгрудных перевязей или других швейных хитростей, позволяющих сделать грудь высокой, а талию тоньше, чем есть. Груди сферической формы всегда стояли торчком, нежные бордовые ареолы вокруг сосков явно не были попорчены детскими деснами. И к ним наклонился Такайра, зарылся лицом... А затем вдруг с рыком подхватил Мару на руки и унес в спальню.
