— Психиатрия наука? Ха! Ха! Это собрание глупых анекдотов и иррациональных заключений.
— Я не в состоянии как положено, обследовать пациента и соответственно не могу дать никаких заключений, — констатировал Бехтерев.
— Но может быть, у Вас есть какие-то предположения?
— Если он вменяем, тогда он самый отвратительный убийца, который когда-либо существовал. Его душа черна как у дьявола.
Заседание уголовного суда Курляндии открылось в Аренсбурге 2 июня, в прекрасный тёплый день.
Озолин, в тёмном костюме, белой рубашке и чёрном галстуке, был очень спокоен. У него был вид, как будто его это не касается.
— Подсудимый! — председательствующий позвал его.
Озолин встал.
— Ваше имя?
— Леонид Клементьевич Озолин, тридцати одного года. Доктор медицины, — его голос был спокойным, а его слова громкими и ясно произнесёнными. — Православный, женат, детей нет.
— Был женат, — поправил сурово судья.
Озолин пожал плечами.
— Если вы предпочитаете…? Что за разница.
— Вы обвиняетесь в убийстве своей жены Валерии, урождённой Дарманской.
— Не виновен!
— Не виновен? Вы отказываетесь признать свою вину? — потребовал судья, почти рассердившись.
— Это было необходимое преступление, — и он сел на место.
Его утверждение вызвало сенсацию Толпа, которая понаехала с материка, переполняла комнату заседаний. Особенно много было журналистов и врачей. Каждый уже давно вынес вердикт по этому поводу. Женщины особенно негодовали.
Доктор Котомкин, судмедэксперт, прибыл на место убийства в 3 ноль-ноль вместе с ассистентом. Они нашли жертву, лежащей на полу спальной. Она была одета в японский халат, который был порван в клочья. Её лицо ещё носило отпечаток ужаса. Её руки и плечи были покрыты ранами и кровью, один глаз отсутствовал. Её горло показывало, что её душили. Она, очевидно, была изнасилована. Тело было изуродовано так, как ни один из судмедэкспертов ещё не видел.
Начальник полиции Кантаров, который прибыл на место преступления вместе с судмедэкспертами, дал первый допрос подсудимого.
— Я нашёл господина Озолина сидящим перед зеркалом в ванной. Он только что побрился. Выражение его лица было необычным — как каменная маска. Он спокойно и вежливо предложил мне подождать, пока он закончит бриться: «Одну минутку, я вас прошу, я чувствую себя не в своей тарелке, когда я не побрит. У меня все вещи собраны, и я готов отправиться с вами в тюрьму». Я спросил его, кто убил его жену. «Конечно я, разве есть какие-то сомнения?», — спокойно заметил он. «Почему Вы её убили?». «Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Это было так предопределено».
