— Весьма похвально.
— Мы будем друзьями, особенно если вы дадите мне выпить. Во избежание недоразумений я никогда не пью дома. Я беру ваши шпаги. Нет ли у вас библиотеки или картинной галереи? Меня интересуют в особенности мифологические сюжеты и охотничьи сцены. Нет ли у вас фермы на родине? Лесов, пусть даже с порубками? Может, какой прудок?
Крохотные алчные глазки дю Колино дю Валя метали искры.
— Нет, сударь, но все же кое-какая коллекция у меня есть.
— Так, так.
— Специально для вас.
— О!..
— Это коллекция окон.
— Окон?
— Вот именно, окон, — повторил мушкетер, приблизившись к гному. Как видите, в этой комнате их три, но есть у меня еще полторы дюжины окон в Гаскони.
— Поговорим о Гаскони.
— Нет. Потому что я предлагаю вам выбрать немедленно. Я помогу прийти к решению.
И, схватив каминные щипцы и зажав в них Колино дю Валя, д'Артаньян высунулся вместе с ним в окошко и подержал его на весу, сделав это с такой легкостью, что Портос несомненно его б одобрил.
— Нет! — закричал будущий тесть. — Прекратите! Я человек пугливый.
— Оно и видно, дружок.
Д'Артаньян втянул крохотного старикашку обратно в комнату и опустил на пол.
— А я, представьте, — заявил он, — готов стерпеть тестя-стервеца с запахом прокисшего сидра — папашу той девки, на которую не польстится ни одна сводня. Да, представьте, готов. Но как могу я снести труса в собственной семье? Итак…
— Итак?
— На очереди второе окно.
Карлик вывернулся из рук мушкетера.
— Я чувствую, мы не понимаем друг друга. Вы меня напугали. Насчет дочки мы еще потолкуем. Мне хотелось бы взять шпаги. Я потребую их через нотариуса.
Едва он выскочил из комнаты, как появилась прекрасная Мадлен.
— Господин лейтенант.
— Да, дитя мое.
— Господину Пелиссону де Пелиссару плохо. Он ждет, чтоб вы его посетили.
Кандидат в тести всунул в приоткрытые двери свою истощенную алчностью физиономию.
— Еще одно. Я уже ухожу. Мы подумаем… Верните только мне ночную рубашку моей дочери.
— Ночную рубашку?
— Я ж вам объяснял, это памятка. Драгоценная вещица.
— Вот не Думал, сударь, что ночная рубашка может быть семейной реликвией. Я полагал, такое бывает скорее у ирокезцев или у неаполитанцев. Прочь!
И гнусавый карлик испарился, бормоча что-то о смертельном номере с нотариусом, о ночных рубашках и дневной страже.
