— Я виделся с секундантами господина де Бюсси-Рабютена. Это господа де Севиньи и д'Оллоре, бравые бретонские дворяне.
— Бретонские…
— Господин де Бюсси-Рабютен выбрал бретонцев, ибо их воинственность, а также…
— А также…
— А также он намерен вас убить. Я не возражал против программы. Но мне думается, было бы лучше, если б вы отправили его к праотцам, прежде чем он осуществит свой замысел.
— Замысел…
— У меня есть идея насчет машины, которая упразднит дуэли. Противники лягут на кровати, приводимые в движение простым мановением руки.
— Руки…
— Будет сколько угодно ран в плечо, в шею, в бедро и даже смерть — самое чувствительное из ранений. И все благодаря моим рычагам. Мы избежим хаоса, который неизбежен в делах такого рода.
— Рода… — повторил д'Артаньян.
— И еще одно дополнительное удобство: врач и священник будут всегда поблизости.
В семь вечера появилась прекрасная Мадлен с письмом в руке.
По-видимому, тот состав, из которого были сделаны чернила, оказался благотворнее бульона, который варили из курицы. Стоило мушкетеру отведать этого письма, как он тотчас пришел в себя и обрел желание жить.
— Мадлен, дитя мое, помогите мне надеть плащ.
— Вы не поедите перед уходом?
— Взбейте, пожалуйста, яичный желток в подогретом вине и присыпьте мускатным орехом.
Это распоряжение столь отличалось от обычных просьб д'Артаньяна, что глаза у Мадлен округлились.
Как читатель уже догадался, письмо, которое вернуло д'Артаньяну, по выражению Жюли, вертикальное положение, было подписано Мари.
Подписи предшествовало всего пять слов:
«В восемь часов. Всю ночь.»
Для встречи в восемь часов д'Дртаньяну был нужен всего лишь плащ. Но для целой ночи ему необходима была, несомненно, дополнительная порция микстуры: яичный желток, гретое вино и мускатный орех.
Карета на Королевской площади была та же самая, и лишь вместо Мари в ней оказалась дуэнья с итальянским акцентом, с приличествующими ее занятию усиками и ласковыми руками.
— Голубочек-ангелочек, это для твоей же пользы и для любви. Нужна отвага, не бойся шага. Красавица ждет, ей все не терпится, она все вертится. Совсем как в лихорадке… Детки все в порядке. Ах, олененочек, ах, мой котеночек, приляг на грудь и в путь, и в путь!
Приговаривая таким образом, старуха завязала мушкетеру глаза.
Затем карета въехала во двор, затем в сад, как о том догадается благосклонный читатель по шуршанию гравия под ее колесами.
После чего карета совершила лучшее из того, что от нее ожидали: она остановилась. Дверца исполнила свое предназначение: отворилась. Дуэнья поступила вполне дуэнически: взяла д'Артаньяна за руку и повела через коридоры в помещение, где сняла с него повязку. Кругом был мрак, и мушкетер оценил эту перемену не самым радостным образом.
