Влюбленный д'Артаньян, или Пятнадцать лет спустя | страница 8
Если кто-то желал получить аудиенцию у первого министра, он искал ее у Ла Фолена. Тот был крайне учтив, но многословием не отличался. Зато отличался большим дородством, обойти его было трудновато. Стоило совершить маневр, как он вновь возникал перед вами, такой же огромный, неприступный и учтивый.
Содружество Ришелье и Ла Фолена позволяло одному распоряжаться по своему усмотрению Францией, другому — делать то же самое с обедом.
Поскольку возводимое Ришелье здание гражданского и военного устройства было завершено, Ла Фолену угрожала эпоха праздности. Но он восполнил потерю прилежными наблюдениями за приготовлением кардинальского бульона.
Вот уже три года, как Ла Фолен делил стол с величайшим министром своего времени. Он уплетал пулярок, в то время как кардинал довольствовался отваром из них.
Результат не замедлил сказаться: вес Ла Фолена исчислялся двумястами тридцатью фунтами. Само собой разумеется, д'Артаньян опередил его на пути к кардиналу на двадцать шагов.
Ришелье поднял на мушкетера свое бледное лицо, отослал знаком Шарпантье, секретаря, и принялся рассматривать д'Артаньяна, как бы сопоставляя воспоминания с реальностью, вернее с тем мгновением, которое уже претворялось в будущее.
Мушкетер не дрогнув выдержал этот взгляд — атаку интеллектуальной кавалерии своей эпохи.
— Вы д'Артаньян?
— Это честь, что ваше преосвященство помнит меня.
— Я мало сплю и потому мало что забываю. Д'Артаньян поклонился, приняв, однако, тотчас же
полную достоинства позу.
— Вы все тот же?
Брови д'Артаньяна вздернулись при этом вопросе.
— Мне хотелось узнать, по плечу ли вам опасные путешествия?
— Опасные, монсеньер? Брови д'Артаньяна вздернулись в три раза выше.
— Что же вы не отвечаете?
— Поручение, монсеньер, всегда поручение. Опасность является после, если это угодно Господу.
— И вы не пытаетесь уйти от опасности?
— Это опасность уходит от меня.
Истинно гасконское хвастовство вызвало у кардинала улыбку. Он отхлебнул глоток того самого бульона, материальную суть которого предоставлял Ла Фолену, довольствуясь лишь самой эфемерной субстанцией. Затем перевел задумчивый взгляд на д'Артаньяна и — сколь ни странно — во взгляде мелькнула теплота, словно он, повелитель Франции, которого ждет смерть, впервые увидел настоящего француза.
Ришелье вышел из раздумья.
— Сохранили ли вы свое честолюбие?
— Честолюбие, монсеньер?
— Видите ли, вы из породы тех, кого призывают лишь в крайнюю минуту. Если опасность, им угрожающая, ничтожна, люди вашего склада прозябают в скуке.