— Умер.
— Так, так. Я знаю. Ла Фон?
— Исчез.
— А папка?
— Не найдена.
— Крайне досадно для его святейшества, он изрядно потрудился с пером в руке, чтоб отредактировать все семнадцать тысяч статей договора.
— Досадно и для солдат, им все еще приходится воевать.
— Такова, мой друг, их профессия, так же, как моя — изобретать машины. Кстати, у меня есть идея, которая…
Идея Пелиссона была нарушена появлением прекрасной Мадлен, в обеих руках она держала по письму.
— Что это значит? — осведомился Пелиссон.
— Письмо для каждого из вас, господа.
— Приступайте, д'Артаньян, приступайте. Я пока кончу с телячьей вырезкой.
Д'Артаньян распечатал письмо. Всего три строчки, но сердце подпрыгнуло в груди
День: послезавтра. Время: десять часов вечера. Способ: Королевская площадь, зеленое перо на шляпе.
Мари.
— Добрые вести, д'Артаньян?
— Превосходные.
— В счастливый час! — отозвался Пелиссон, распечатывая одной рукой письмо, в то время как другая продолжала трапезу. Учтите, что телятина — жалкое блюдо, если нет приправ, а мне их как раз запретили, чтоб не горячить кровь. Но вернемся к механизмам. Представьте, я готовлю проект переправы через реки. Но не по мостам, а с помощью подземных галерей, которые проложат под руслом. Вы представляете всю выгоду этого предприятия?
— Нет.
— Приходится постоянно думать о войне, поскольку договор утерян.
— Разумеется.
— Мои подземные мосты, входы и выходы из которых знаю один только я, дезориентируют противника появлениями и исчезновениями войска.
— Вы величайший гений своей эпохи, мой дорогой Пелиссон.
— Дополнительная выгода: совершенно бесспорно, что в подземных ходах расплодится уйма кроликов. Жаркого у моих людей будет с избытком.
— Ну, а рыба?
— Об этом я тоже думал. Просверлив особые отверстия в потолке, мы получим щук, форелей, пескарей, уклеек.
— Ваша армия будет отменно питаться.
— Учтите еще напитки, которые мы будем подавать по специальным трубам, чтоб солдаты могли согреться.
— Замечательно. А что у вас в письме? Я вижу, вы его распечатали?
— Пустяки, — бросил Пелиссон. Король сообщил, что дает мне титул маршала Франции. Не знаю, замечали вы или нет, бывают особые годы для телятины, так же, как и для вина.
— Ну а 1643?
— Для телятины, по-моему, год сквернейший.
