В 1927 г. она была представлена А. Ахматовой («Очень хорошо, что ты побывала у Ахматовой. Это большой и хороший человек…», – одобрял Смиренский[89]). Знакомство, вероятно, состоялось через Е. Данько, которой стихи Аверьяновой казались достойными, о чем она ей писала еще в начале их сближения: «Я очень Вас благодарю и радуюсь строгой прелестью Ваших стихов» (29 апреля 1926)[90]. 12 июля 1927 г. Данько сообщала: «Вчера была у меня Анна Андреевна, был непривычно чудесный, ясный день и мы долго бродили с ней по полям до железной дороги и по старому кладбищу. Много говорили, вспоминали и Вас»; 26 мая 1928 г.: «Анна Андреевна просила Вам передать, что будет рада Вас видеть, если Вы зайдете». 16 июля 1928 г. ей была надписана «Белая стая»: «Милой Лидии Ивановне Аверьяновой в знак приязни Ахматова»[91].
В то время у Аверьяновой были готовы к печати две книги стихов. Первая «Vox Humana» (1924; в переводе с латинского: человеческий голос) дошла до нас не в полном объеме, из ее состава сохранилось всего одиннадцать стихотворений, а было их, по данным анкеты Союза писателей, значительно больше – два авторских листа[92]. Попутно отметим, что в книгу «Вторая Москва» (1928) вошло двадцать восемь стихотворений, в той же анкете указан объем сборника – полтора авторских листа. Эти сборники поразительно не похожи один на другой, будто бы были составлены двумя разными поэтами, принадлежавшими к неблизким литературным кругам.
Судя по сохранившимся стихотворениям первой книги, ее стержнем была избрана тема – жребий Поэта («Поэта хрупкая судьба»), центральная для русской поэтической традиции; название, вероятно, предполагало подтекст, заостряющий внимание на авторском замысле: голос поэта . В «Vox Humana» собраны лирические стихотворения 1921-1924 гг., укорененные своей топикой в поэзии Блока (тема пути) и Ахматовой (любовная лирика), отмеченные лапидарностью стиля, афористичными запоминающимися концовками, например: «И путь мне ясен, время мой вожатый, / Per aspera ad astra – мой девиз» («Угоден богу каждый спелый колос…», 1921) или «Словно лестница на колокольню, / Путь мой темен, шаток – и высок» («Щит от мира, колыбель поэта…», 1923). Знакомые и узнаваемые образы («ветер снежный», «тяжелая скифская кровь» и т.п.) перемежаются с молитвами о любви, раздумьями о смысле творчества и пути поэта. В лирической героине Лидии Аверьяновой, со сложенными в молитвенном жесте руками (ожидающей жениха и взыскующей творческого вдохновенья), просвечивают черты «материнского» образа – героини «Вечера», «Четок», «Белой стаи».
