Несчастье стояло рядом. Оно неотвратимо. Внука она не увидит. Это ясно.
И вдруг Нина Николаевна обозлилась. Обозлилась на себя, на покорность судьбе. Почему она решила, что судьба приготовила несчастье? За что?! Она не сделала ни одной подлости, хотя профессия и время, в которое работала, в советские времена, изо дня в день подталкивали к подлостям. Простым, понятным, абсолютно оправдываемым обстоятельствами подлостям. Вернее, поступкам, естественным для сохранения самой себя. Но не делала она этого. Не де-ла-ла!
Нина Николаевна слегка успокоилась. То ли для того, чтобы убить время, то ли для проверки уверенности в праведно прожитой жизни она стала методично вспоминать заслушанные ею дела. Она понимала, что вспомнить все дела нереально. Но, как любой судейский человек, будь то судья, прокурор или адвокат, знала, что достаточно напрячь память — и судьбы, прошедшие перед ней, начнут всплывать в памяти.
Прошло несколько часов. А может, и много меньше. Она сидела полузакрыв глаза, и перед ней, будто на слайдах, высвечивались лица людей. Иногда это были истцы либо ответчики, иногда адвокаты либо прокуроры, иногда свидетели. Каждое дело, которое вспоминала Нина Николаевна, ассоциировалось с чьим-то лицом. То плачущим, то улыбающимся, То хитрым, то растерянным. То озлобленным, то умиротворенным.
Совесть нигде не зажигала красной лампочки. Может быть, еще и потому, подумала Нина Николаевна, что ей повезло — она почти не слушала уголовные дела. Там ей, да еще в те времена, пришлось бы кривить душой с утра до вечера.
Вспомнила испещренное морщинами лицо старушки, судившейся уже бог знает по какому поводу. Старушка пыталась дать ей взятку. Пришла на прием, сидела в кабинете, что-то сбивчиво причитала-рассказывала. Потом перекрестилась, достала из кармана пальто свернутый в трубочку носовой платок. Странно, бабулька аккуратненькая, но вся „поношенная“, а платочек — белоснежно-чистый и новенький.
Почему память удерживает такие мелочи?
Достала старушка платочек, положила на стол. Еще раз перекрестилась, развернула и, по-собачьи глядя снизу вверх, закивала головой и протянула две трешки. Двадцать процентов пенсии, сразу подумала Нина Николаевна. Господи, нищета-то какая! И растерялась. Ну разумеется, вызывать милиционера и составлять протокол о попытке дать взятку в голову не пришло. Даже просто отчитать бабульку казалось жестоким.
А та все кивала головой и причитала;
— Возьми, доча, возьми.
