Впрочем, Королев всегда был справедлив, не злопамятен. Через час после «смертельного» разгона и чуть ли не увольнения провинившегося он мог по-деловому обсуждать и решать все вопросы.
Сергею Павловичу доложено о завершении всех работ внутри спускаемого аппарата и о готовности к закрытию люка. По очереди заглядываем через иллюминатор в кабину. Стрелка и Белка посматривают на нас, взволнованно крутят головами. Вместо прощанья постукиваем пальцами по стеклу и закрываем люк. Можно спускаться вниз. По уже установившемуся плану за тридцать минут все люди, не занятые в предпусковых операциях, покидают стартовую площадку. При всех прежних пусках Константин Дмитриевич, Борис Ефимович и Аркадий Ильич обычно уезжали на измерительный пункт и оттуда наблюдали старт. Сергей Павлович же всегда был в подземном пункте управления. Как-то полушутя, полусерьезно он сказал, что, сколько ракет ни пускал, ни разу не видал, как они улетают.
Но на этот раз не хочется уезжать от ракеты, от наших космических пассажиров, оставшихся там, наверху, на сорокаметровой высоте.
Сегодня хотелось посмотреть, и даже не столько посмотреть, сколько почувствовать старт ракеты с места, откуда до последней секунды люди имеют с ней связь, управляют ею. Подойдя к Сергею Павловичу, я попросил у него разрешения остаться в пункте управления. Он разрешил.
Спустившись по неширокой бетонной лестнице и пройдя по коридору, заглядываю в пультовую. Там внешне спокойные операторы: им не положено переживать и поддаваться эмоциям, они должны строго выполнять свои обязанности. Переживания оставались нам, уже освободившимся и перешедшим в разряд «зрителей».
По стенам подземного бетонного коридора стоят ребята из стартовой команды. Проход посредине свободен. Сейчас, как обычно, появится Сергей Павлович.
Он проходит быстро к пультовой. Закрывается тяжелая массивная дверь. И тут же команда:
— Минутная готовность!
Я протискиваюсь в соседнюю комнатку.
Последние команды: «Пуск!», «Дренаж!»
Короткие доклады операторов. Наконец: «Зажигание!» И тут же быстро: «Подъем!»
Гаснут транспаранты на пультах. Голос хронометриста отсчитывает секунды.
Взлет прошел нормально. Ракета вышла на траекторию. Следуют доклады телеметристов о разделении ступеней, о работе двигателей. Слышу: «Прошло выключение двигателей последней ступени». И наконец долгожданное: «Есть отделение корабля». (Отделение корабля от ракеты-носителя происходило при наборе заданной высоты и скорости почти сразу после выключения двигателей последней ступени.)
