— Эх, занятно как! Стариной тряхнуть, что ли? — сказал Томчук и вызвал по селектору Струги.
— Кто говорит? — спросили оттуда.
— Командир бронепоезда Красной Армии Григорий Томчук!
Струги молчали. В трубке селектора слышался гул голосов.
Томчук терпеливо ждал. Кто-то невидимый откашливался.
И вдруг явственно раздалось:
— У аппарата Булак-Балахович.
Дальше шла забористая брань.
— В-вот ч-черт бурой бабы! — сказал, заикаясь от волнения, командир бронелетучки. — Я ему с-сейчас п-подсыплю перца под хвост!
Томчук хитро подмигнул комиссару и крикнул в трубку:
— К-какой ты к ч-черту атаман! П-присылай двадцать тысяч николаевскими, как обещал. Мы с Гавриловым ждем в путевой будке. Если будешь удирать, запомни: сегодня, шестого ноября, в канун пролетарского праздника, Струги Белые станут Стругами Красными? Красными! Навсегда! Адью, атаман, Дурак-Дуракович!
— Струги были Белые и навсегда останутся Белыми! И не тебе, телеграфисту, недоучке, воевать со мною. Я о тебя спущу шкуру, красная шельма! Спущу! — услышал Томчук хвастливые слова разбушевавшегося вояки.
— Кукиш! — только и успел крикнуть в трубку Томчук.
В ответ понеслись такие ругательства, что он плюнул и, бросив на ходу Гаврилову: «Пойдем!» — вышел из будки.
Заполнив до отказа вагоны и открытые платформы бронелетучки красноармейцами, Томчук отдал приказ:
— На всех парах на станцию!
Артиллеристы развернули орудия в сторону приближающейся станции и открыли по ней огонь. Пулеметчики не отставали от своих товарищей и били из пулеметов по кустам и перелескам с такой яростью, что вряд ли кто мог уйти невредимым от их огня, если бы вздумал прятаться в лесу. Но белогвардейцы молчали.
Бронелетучка с грохотом и шумом ворвалась на станцию. Далеко впереди на лысом безлесном бугре в сторону Черного озера клубилась мутным облаком пыль. То удирал со своими приближенными атаман Булак-Балахович.
Еще на ходу Томчук спрыгнул с головной платформы. За ним посыпались на землю красноармейцы.
Вместе с ними бежал с винтовкой в руках высокий, ладный парень в серой солдатской шинели. Это был Виктор Гасюн, солдат-фронтовик, первый председатель поселкового Совета Струг Белых. Сильно израненного, но живого, вынесли его железнодорожники весной памятного года с места казни. Отходили, поставили на ноги. Он снова в строю, сражается с белыми за свое рабоче-крестьянское государство.
Бронелетучка остановилась. На станции — тишина. Белые ушли. Двое бойцов-железнодорожников подняли на платформе кусок доски и углем вывели на нем корявыми буквами какую-то надпись.
