Антонина Васильевна, или Тося, как называли ее товарищи по работе, считалась решительной девушкой. Выслушав дежурного по станции, она отказалась выполнить приказ.
— На перегон Дно — Полонка уже выдано разрешение литерным поездам. Путь занят! — объяснила Тося.
Братко понял: спорить с ней нет смысла. Он нетерпеливо махнул рукой и сказал Котову, чтобы тот сам заполнил путевку для балластного поезда.
— Зубрилин ждет! Можем опоздать! — заторопил он дежурного.
Взяв чистый бланк, Котов быстро заполнил путевку и тут же подписал ее за себя и за Кочеткову.
С фиктивной путевкой в руках они покинули аппаратную, приказав Тосе не говорить никому, что она здесь видела и слышала.
…Спустя некоторое время на дальнем пути против здания вокзала остановился состав из семи вагонов — балластная вертушка. Машинист первого класса Алексей Суворов держал в руках путевку, вчитываясь в короткие строки документа, значение которого раскрыл ему незадолго до этого его кум — начальник станции Дно.
— Это, Алеша, задание Совета рабочих депутатов Петрограда. Понимаешь? В Петрограде — революция! — сказал Зубрилин, передавая путевку. — У тебя все в порядке?
— В полном, — и машинист приложил руку к козырьку форменной фуражки.
— Бригада знает, на что идет?
— Знает!
— Не подведешь?
— Зря ты, кум, такие слова говоришь, — недовольно пробормотал машинист. — Лучшая бригада на паровозе!
— Как только дежурный даст сигнал, двигайте! Я следом за вами.
Зубрилин пожал руку машинисту, его помощнику и кочегару и быстрым шагом пошел вдоль состава к хвостовому вагону. Там, на тормозной площадке, обстоятельно устраивался плотный, здоровенный дядька в форме со значками кондуктора. Он по-хозяйски, не спеша раскладывал на дощатом полу сено, прикрывая его сверху брезентом.
Увидев, с каким старанием кондуктор готовится к очередному рейсу, Иван Иванович невольно улыбнулся. Замедлив шаг, он подошел к вагону.
— Бойченко! Зря стараешься. Переходи в середину состава!
Тот сурово взглянул на начальника станции и ответил, что по уставу не имеет права уходить с площадки хвостового вагона.
— Так я же тебе разрешаю!
— Не полагается, — отрезал исправный служака.
«Вот неожиданность! — подумал взволнованный таким оборотом дела Иван Иванович. — Как теперь быть? Не раскрывать же ему приказ Совета рабочих депутатов?»
— Слушай, Бойченко! Переходи! Так надо! Понимаешь, надо! — убеждал Зубрилин, боясь, что кто-нибудь из жандармов или шпиков заметит его затянувшуюся беседу с кондуктором.
