Вид у Стедмана стал совсем удрученный, и я рассмеялся:
– Шучу. Не волнуйся. При первых же признаках заварушки я начну распылять в толпу «Химический Билли».
Он сделал несколько недурных зарисовок, но пока мы не увидели тот особый тип, который, как я считал, нам понадобится для заглавного рисунка. Такое лицо я тысячи раз видел на каждом дерби. Мысленно я видел его как собирательную маску разбогатевших на виски: напыщенная смесь алкоголя, несбывшейся мечты и фатального кризиса личности, неизбежный результат чрезмерного инбридинга в замкнутом и невежественном кругу. Одно из ключевых правил генетики в разведении собак, лошадей или любых других чистопородных животных – близкородственные связи обычно усиливают в линии не только сильные, но и слабые черты. В коневодстве, например, довольно рискованно спаривать племенных лошадей, у обоих психика не совсем в порядке. Потомство скорее всего будет очень быстрым, но и с порушенной психикой. Поэтому главное в разведении чистопородных заключается в том, чтобы сохранять положительные черты и устранять отрицательные. Но к разведению людей подходят далеко не так разумно, особенно в узком мирке Юга, где теснейший инбридинг считается не только стильным и приемлемым, но и гораздо более удобным – для родителей: так надежнее, чем отпускать потомство самому искать себе пару по собственным соображениям и на свой лад. («Слышал про дочку Смитти, черт побери? Она в Бостоне сошла с ума и на прошлой неделе вышла за ниггера!»)
Поэтому лицо, которое я старался отыскать на Черчилл Дауне в те выходные, было воплощением всей обреченной атавистической культуры, которая делает Кентуккийское дерби тем, что оно есть.
В пятницу по дороге назад в мотель я предупредил Стедмана о других проблемах, с которыми предстоит столкнуться. Ни один из нас не привез никаких запрещенных препаратов, поэтому придется обходиться выпивкой.
– Запомни, – сказал я, – почти все, с кем ты будешь разговаривать с этого момента, будут пьяны. Люди, которые поначалу кажутся вполне приятными, могут вдруг замахнуться на тебя безо всякой причины.
Глядя прямо перед собой, он кивнул. Он казался слегка оглушенным, поэтому, чтобы подбодрить, я пригласил его пообедать вечером со мной и моим братом.
В мотеле мы немного поболтали об Америке, о Юге и Англии – просто отдыхали перед обедом. Ни один из нас тогда не мог знать, что это последний наш нормальный разговор. С того момента уик-энд превратился в сплошной отвратительный пьяный кошмар. Мы оба пошли вразнос. Причиной тому стало мое луисвилльское прошлое, иными словами, неизбежные встречи со старыми друзьями, родственниками и т.д., многие из которых как раз переживали нервный срыв, сходили с ума, подумывали о разводе, ломались под гнетом непомерных долгов или приходили в себя после тяжелой аварии. Пока шло то лихорадочное дерби, члена моей собственной семьи отправили в лечебницу для душевнобольных. Это отчасти усложнило ситуацию, поскольку бедному Стедману оставалось лишь сносить то, что на него сваливалось, иными словами, шок за шоком.
