* * *
Когда щенячья возня надоедала Ромочке, он усаживал их и пытался рассказывать им сказки. В щенячьих играх все время повторялось одно и то же: слежка, погоня, борьба, рычание, укусы и сон. Ромочка заползал в гнездышко, ложился брюхом вверх, и все щенки наваливались на него. Потом он понял, что валяться просто так скучно. Он схватил Белую и усадил ее рядом. Она послушно сидела там, где он ее посадил, и ясными глазами следила за ним, ждала указаний к новой игре и ободряюще тявкала. После Белой Ромочка попытался усадить и Черную, но та не отличалась покладистостью. Она обнажила пока еще маленькие клыки и постаралась напустить на себя грозный вид. Пришлось ее отпустить. В другой раз, когда представился случай, Ромочка схватил Серого, зажав его между коленями, и цапнул Коричневого за загривок. Черная куснула Ромочку уже всерьез, и он оставил ее в покое. Черная еще поворчала, грызя его руку, но потом все же села, преисполнившись любопытства. Он схватил тряпку и попытался укрыть щенят, как одеялом, и подоткнуть с боков, но только Белая ему это позволила. Ромочка схватился за один угол. Черная ухватила зубами другой и дернула. Серый Братец, извиваясь между его коленями, тоже цапнул тряпку за ближний к нему край.
Ромочка громко завизжал на своих молочных братьев и сестер. Коричневого он отшвырнул, Черную и Серого шлепнул. Серый тявкнул. Черная зарычала. Оба воровато покосились на него и снова схватили тряпку за края. От злости Ромочка даже всплакнул. Потом отвернулся от непослушных глупышей и похлопал ладонью по полу, подзывая к себе Белую. Та подползла поближе и заглянула ему в глаза. Ромочка еще немного поплакал, а потом успокоился. Все пошло не так, как он задумал, но Белая изо всех сил старалась его слушаться.
— Жили-были… — произнес он. Услышав человеческую речь, все щенки замерли, как по команде. Ромочка приободрился. — Жили-были собаки. Они были очень хорошие, послушные, и всегда чистили зубы… — Ромочка засмеялся и задумался. Что бы еще им рассказать? — Одна собачка самая хорошая, вторая самая плохая, третья самая храбрая, четвертая самая трусливая.
Слова уходили в темноту и как будто изменяли ее. Ромочка очень обрадовался. Но потом щенкам надоело его слушать. Белая еще старалась, а Серый затрусил прочь: он учуял под досками какую-то живность. Коричневый тянул Ромочку за рукав, а Черная, дергая головой, расправлялась с ненавистной тряпкой. Белая Сестричка еще немножко потерпела, а потом спрыгнула с его коленей и побежала прочь.
