Фрося, задыхаясь, тащила тележку со свиным кормом.
Она доползала до дому вся в липком поту. Схватывало сердце, в ушах стоял звон.
Хряк радовал хозяйский глаз Акундина. Самец раздался в кости, наливался кровью и жиром.
— А мой стервец знай намолачивает, — хвастал Акундин. — Чистая прорва. Фроська от него язык на бок свесила. Гад буду, если пятьсот килограммов не вытянет! Помяните мое слово — накроется ваш Яхонт!
— На выставку повезешь?
— Мне медалев не нужно. Сам сожру!
Август был дождливым. Фрося, увязая в грязи, волокла тележку с бардой. Иногда, не в силах вытянуть ее из цепкого месива, она сливала на дорогу часть пойла.
Хряк поджидал ее у дверей сарайчика. Нервная дрожь пробегала по его жесткой желтовато-серебристой щетине. Фрося с трудом дотаскивала бак до кормушки. Хряк с остервенением накидывался на пищу. Зарыв морду в корыто, он издавал свистяще-хлюпающие звуки, будто в его желудке работал испорченный насос. Давясь и разбрызгивая жидкость, он с молниеносной быстротой опорожнял корыто. Пищи не хватало. Хряк со злобным хрюканием семенил к Фросе, словно знал, что ему привезли не все, что его обокрали.
От непосильной работы болезнь Фроси обострялась. По ночам она просыпалась от тупой боли. Ей казалось, что сердце подмяла чья-то безжалостная железная ступня. Она лежала с открытыми глазами, боясь вздохнуть.
Наконец она не выдержала.
— Федя, продай хряка! — взмолилась Фрося.
— Да ты ополоумела! Он же сейчас в самый рост входит!
— Заболела я. Сил нет!
— Не жрешь ничего, потому и болеешь. Ты жри побольше, наворачивай, как я, — все болезни пройдут, — сказал Федя с убежденностью и эгоизмом никогда не болевшего человека.
— Не могу, Федя. В горло не лезет!
— Запихай, так полезет!
— Съест меня хряк, — заплакала Фрося.
Хряк жирел. Федя любовался его бочкообразной грудью, широкой и прямой спиной, хорошо развитыми окороками, сильными ногами с упругими бабками. Целыми днями хряк блаженно лежал на боку. Глазки его совсем заплыли; он открывал их только тогда, когда слышал скрип тележки.
— Фундаментальная скотина! — восхищался Акундин. — Небоскреб, а не свинья.
Фрося слабела. Как-то на дороге ее встретил Корж и помог дотянуть до дома тележку.
— Ты никак в пристяжные нанялся? — насмешливо сказал Акундин.
— Жену бы пожалел, — ответил Корж.
— Видали? Жалельщик нашелся! Ты бы лучше колхозных свинарок пожалел. Они по сколько свиней выкармливают? Сотни! А моя Фроська одного! Колхозный эксплуататор!
— Наши дивчата за пять километров грязь не месят. У нас механизация, дурья твоя голова! Подвесная дорога корма доставляет. Наши свинарки учатся, да еще в театр ездят!..
