Акундин оттянул кончиками пальцев галифе и, жеманясь, прошелся на цыпочках вокруг стола.
— Федя, перестань сейчас же! — крикнула буфетчица.
— А что ты со мной сделаешь? От милиционера вы сами отказались, а бригадмил на работе! — Он весело рассмеялся. — Понимаешь, невыгодно райотделу из-за одного Феди Акундина содержать здесь милиционера! Вот такая положения… Так как насчет Коржа? Что он из себя представляет? Па-ду-маешь, вырастил Яхонта, чемпиона-рекордиста. У меня самого кабанчик был. Всем кабанам кабан! Жена выходила. Померла!
Акундин рванул на груди рубаху.
— Заездили, сволочи! Загубили!
— Ваша жена умер молодой? — с фальшивой участливостью спросил Хольман.
— Интересуешься? В книжечку запишешь? В портфельчик запихаешь? У-у-у-у, взял бы тебя за косоворотку! — сказал Акундин с такой злобой, что Хольман взвизгнул:
— Кельнер!
— Кель-нер, — передразнил Акундин.
Это слово почему-то его страшно развеселило.
— Кельнер! Ну и артист! Ха-ха! Хороший ты человек, вот что я тебе скажу, — с чисто пьяной алогичностью объявил Акундин.
Он взял бутылку водки и пиво, сунул под мышку сковородку и, прижимая ее, чтобы отлипшие куски яичницы не падали на пол, перебазировался к столу корреспондента.
— Хороший ты человек, хоть и глиста!
Акундин, расплескивая водку и пиво, составил свою убийственную смесь. Наскоро чокнувшись, он опорожнил кружку. Затем схватил с тарелки Хольмана палочку шашлыка, нажал сверху вилкой. Мясо посыпалось на стол. Он быстро побросал себе в рот куски, как семечки.
— Артист ты. По роже видно!
— Я не есть артист, — пытался возразить Хольман.
— Вот и врешь! Артист и есть. Ты медведя дрессируешь. Меня не обманешь. Скажи, пожалуйста, как он насчет жратвы?
Федя облокотился на стол и деловито продолжал:
— Такую скотину накормить — дай бог! Знай подваливай. А мед ему даешь? От тебя дождешься. Ты его, ханурик, падалью кормишь. Гималайское животное мучаешь! Медведя терзаешь! Чего по комнате глазами елозишь? Ты отвечай! Не хочешь? Зазнался? Цельный вечер мою водку хлещешь, а брезгуешь?
Хольман был ужасно драчлив и агрессивен в своих статьях на международные темы, но в повседневной жизни он любил улаживать конфликты мирным путем.
— Я заплачу за водка, — сказал он.
— Я тебе заплачу! Акундина не купишь! Видел? — он поднес к носу корреспондента смятую пачку денег.
Насладившись произведенным эффектом, Акундин хотел было сунуть деньги обратно в карман, но промахнулся, и бумажки упали на пол. Ругаясь, он встал на четвереньки. Хольман, воспользовавшись моментом, постыдно бежал, так и не допив своей водки.
