Сестры даже не взглянули в сторону Василия Петровича. Милица Федоровна взяла из аптечки скляночку с валидолом. Она капнула на сахар лекарство и подала сестре. Валидол вернул младшую к жизни.
— У меня нет даже зимнего пальто, — чуть слышно сказала она.
— А в чем ты будешь ходить? — участливо спросила старшая.
— Не знаю…
— Возьми мое! — великодушно предложила Милица.
Адвоката затрясло.
— А это что? — заголосил он, срывая с вешалки пальто. — Тряпка? Хламида? Рубище?! Я заплатил за него три тысячи в прошлом году!
Сестры не удостоили адвоката ответом.
— Если бы ты знала, как мне порой бывает здесь душно, — сказала младшая.
— Тошно, — подсказала старшая.
— И тошно, и душно, и совсем нет воздуха…
— Атмосферы нет, — уточнила старшая.
— Каждый день втаптывают в грязь твое я, твой интеллект…
— Ай, ай, держите меня! — сказал адвокат. — Наш интеллект! Опомнись! Какой интеллект! Ты же пустая! Внутри у тебя ничего нет! Ты пустая, как брошенная консервная банка!
— И так каждый день! — сказала младшая.
— Каждый час, — добавила старшая.
— Еще немного — и я потеряю здесь свою индивидуальность, свое мировоззрение…
— Мировоззрение! Господи! Да какое у тебя мировоззрение? Шкаф с тряпками — вот твое мировоззрение. За такой шкаф ты продашь меня, семью, любовь! За два шкафа я куплю у тебя солнечную систему, нашу Галактику, Млечный Путь!.. За три шкафа…
Адвокат не успел закончить тираду. Инга Федоровна величественно поднялась с тахты. Она молча подошла к шкафу и начала раздеваться. Она стащила с себя платье и осталась в одной комбинации. Ее стройная, не по годам сохранившаяся фигурка с отлично сформированной грудью была еще очень хороша. Невольный вздох вырвался у адвоката. Инга Федоровна стыдливо прикрыла декольте ладошкой. Правой рукой она сняла чулки и надела туфли на босу ногу.
Сугоняев, недоумевая, ждал дальнейшего разворота событий. Скандалы в их доме кончались по-разному. В этом отношении Инга Федоровна проявляла недюжинную изобретательность. Но сегодняшний финал не был похож ни на один из предыдущих.
Между тем Инга Федоровна выбрала в шкафу из четырех летних и демисезонных пальто самое плохонькое и надела его на комбинацию. Она застегнула пуговицы до самого горла и, чуть покачивая бедрами, пошла к выходу.
— Идем! — приказала она старшей сестре, не оборачиваясь.
— Ты спятила! — крикнул адвокат.
— Идем! — повторила Инга Федоровна. — Оставим этому мещанину его шкаф, его тряпки и его попреки!
Сестры вышли.
