— Отделиться хотят…
— Я ей и то говорю: как же ты, Настенька, у тундре жить будешь, может, там манафактуры и вовсе нет? Не слухает!
— Свое доказывает…
— Напоследок Исидор Андрианович вынул шубку красоты неописуемой! Настенька не берет!
— Отказывается, значит?
— «Спасибо, говорит, папа, только такая шубка в тундре будто ни к чему. Не носильная она в тундре вещь!»
— Ну раз такую вещь не берет — значит, все! — заключила Хабибулина.
Прошла еще неделя. Настенька и Владик уехали в Сибирь. Исидор Андрианович встал с постели. Машину так и не нашли. Он понес шубку в комиссионный магазин.
Веня-музыкант встретил стоматолога без особых почестей. Он не высказал и большого удивления. С деланным равнодушием он распластал нейлоновое диво на прилавке.
— Не трудитесь. Можете не изучать ее. Она ненадеванная, — сказал Исидор Андрианович.
— Я не столько изучаю, сколько думаю, — ответил Веня.
— Вы, оказывается, по совместительству еще мыслитель, — заметил стоматолог.
Веня пропустил мимо ушей бестактную остроту.
— Я думаю о том, — сказал он, — во сколько оценить этот заграничный ширпотреб.
— Выпадение памяти — первый признак склероза, — сказал стоматолог. — Неужели вы запамятовали, что я заплатил вам четыре тысячи!
— Я никогда ничего не забываю, — сказал Веня. — Просто жизнь идет вперед. Ситуация, к сожалению, изменилась. Матильда Семеновна, сколько нам принесли вчера на комиссию нейлоновых шуб?
— Шестнадцать! — не моргнув глазом, соврала приемщица.
— Вот видите! Из-за рубежа приехал какой-то ансамбль песни и пляски. Актрисы начали распродавать шубы. Они узнали, что импортный нейлон не выдерживает наших морозов!
— Это ужасно! — сказал стоматолог. — И что вы предлагаете?
— Мы можем теперь оценить эту вещь только в три с половиной тысячи рублей.
— Побойтесь бога, Веня! Вы расцениваете свою байку про ансамбль в пятьсот рублей? Не слишком ли это дорого?
— Какая байка! Это же факт… — начал было Веня.
— Слушайте, дорогой! — сказал серьезно стоматолог. — Жизнь больно ударила меня. У меня увели машину. У меня украли дочь. У меня большая душевная травма. Но я еще не стал сумасшедшим. Я не созрел для палаты номер шесть. Я нормальный.
— Я не понимаю, как можно переживать из-за каких-нибудь пятисот рублей?
— Я всегда переживаю, когда у меня хотят отнять деньги. Такой уж у меня характер. Заверните шубку — и закончим этот глупый разговор!
— Боже мой, какой вы принципиальный! — сказала Матильда Семеновна, посылая стоматологу одну из лучших своих улыбок.
