— Папа, Ник ненавидит нас. — Сюзанна повернулась к нему, ее голос был так же тверд, как и его. — Ты ожидал чего-то другого?
— Боже! Я мог бы упечь его в тюрьму. Разве он не понимает, как ему повезло?
Она что, обречена всю жизнь терпеть отцовскую ложь?
— Папа, когда ты наконец поверишь, что я все знаю?
Старик нахмурился, облокотившись на стол.
— Что знаешь? — рявкнул Маркус, срывая свое плохое настроение на Сюзанне.
— То, что ты придумал несколько лет назад, а Мартин осуществил. В конце концов, Мартину пришлось сознаться.
— Ну, естественно! — презрительно хмыкнул отец. Когда он волновался, речь его становилась несколько невнятной. — Почему я раньше не понял, что он был слишком слаб для нашей семьи!
— А как бы ты поступил, если бы удалось вернуть то время? — Сюзанна поставила чашку на стол, на душе у нее скребли кошки.
— Точно так же, — раздраженно ответил отец. Меньше всего на свете я хотел, чтобы ты вышла замуж за Конрадса. Но совершил ошибку: дал ему повод надеяться. Пускал его в дом. Не замечал, что он был слишком уверен в себе и чертовски высокомерен.
— Он всегда заботился обо мне.
Даже отцу пришлось это признать. Он задумчиво покивал, стряхивая пепел на блюдце.
— Я хорошо к нему относился, пока вы не выросли. Но со временем понял, кем он стал.
— Кем? — умоляла Сюзанна. — Кем он стал?
— Мужчиной, способным отобрать тебя у меня навсегда.
Большую часть дня Ник бродил по имению, переполненный чувством горько-сладкой ностальгии, где центральное место принадлежало Сюзанне. Он вспоминал прошлое, их совместные игры двадцать с небольшим лет назад.
Россыпи цветов приветствовали его повсюду изысканной роскошью. Рододендроны, высокие, как деревья, радовали глаз изобилием красок: розовые, темно-красные, фиолетовые, белоснежные. Даже великолепное сочетание золотисто-желтого и оранжевого присутствовало здесь.
Однако вид конюшен расстроил Ника. Они находились в запустении, все лошади были распроданы…
Затем Ник обошел ровные виноградные ряды, покрывавшие крутой каменистый склон холма нежным золотистым ковром. Вот «Vitus Vinifera», из него делали священное вино, начало производства, которого теряется в середине античных веков. А вот «рейнский рислинг». Его трехдольные листья имели шероховатую сморщенную поверхность, пятнистые желтовато-зеленые ягоды образовывали маленькие крепкие цилиндрические кисти. Ник осторожно приподнял их, вдыхая ни с чем не сравнимый аромат. Вкусы большинства людей многие годы склонялись к сорту «шардоне» как лучшему столовому вину, но Ник всегда предпочитал знаменитый виноград Рейнской долины за присущий только ему тонкий вкус.
