Когда съехали на равнину, Теодор будто и сам стал ровнее, и речи его стали рассудительнее, и хрипота прошла.
— И ведь придется нам, Серега, рано или поздно отдать Голаны, — сказал он с грустью в голосе.
— Зачем отдавать? — встрепенулся Серега. — Не нужно отдавать.
— Ради мира, Серега. Ради мира, — сказал Теодор.
И развел теорию. Со слов его выходило, что чем меньше Еврейское Государство, тем для него лучше. Потому что, чем больше территория, тем больше на ней Соседей и тем меньше концентрация еврейского населения. И в идеале было бы хорошо, если бы Еврейское Государство стянулось в точку. Тогда концентрация еврейского населения стремилась бы к бесконечности.
— И сила Еврейского Государства в этом случае возросла бы бесконечно! — заявил Теодор.
— А сила почему? — искренне удивился Серега.
— А помнишь, Серега: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва»?
— Ну, помню, конечно, — отвечал Серега. Он мысленно вынул из карты Россию, выковырял и Еврейское Государство, повертел их в руках, отложил Еврейское Государство в сторонку, двумя руками приладил на место Россию, затем осторожненько вернул карте Еврейское Государство и прижал его ногтем, втиснув между Соседями и морем.
— Вот! А за точку уже совсем отступать некуда! Позади точки — только точка! — провозгласил Теодор победным тоном.
Дальше они ехали молча. Видимо, Серега обдумывал Теодорову политическую геометрию. Да и сионизм он сегодня почувствовал как будто с другой стороны. Так они доехали молча до Нацрат-Илита, куда Серега попросил Теодора отвезти его. Разве что состоялась между ними еще одна беседа по дороге — Теодору захотелось поддеть Серегу.
— Слышал ли ты, Серега, о тайных масонских знаках? — спросил Теодор.
— Слышал, конечно, — ответил Серега, — но нам в школе КГБ говорили: поменьше отвлекаться на эти знаки, а больше заниматься самими евреями.
Теодор чертыхнулся, а Серега расхохотался. «Он совсем непрост», — подумал Теодор и продолжил.
— Разумно, — сказал он. — А ты сам никогда не задумывался о символике, заключенной в букве «е»? Например, в ее использовании в качестве заглавной буквы в именах и фамилиях?
Серега вспомнил свою агентурную кличку Есенин.
— Буква «Е» в начале имени или фамилии обозначает еврея? — спросил он.
— Именно, — ответил Теодор и замолчал.
— Как быть с Онегиным? Ведь он Евгений.
— Давай подумаем, — отвечал Теодор, -
«Мой дядя, самых честных правил,
Когда не в шутку занемог…»
Кто, кроме евреев, начинает в первом же предложении рассказывать о болезнях?
