— Я это понял, хоть и поздновато, — смиренно покаялся он. — Но если тебя это утешит, Сандру привлекали отнюдь не мои прекрасные очи. Ей с самого начала удавалось играть на моей благодарности к ее отчиму, а я был слеп и не видел этого. Эверетт Хатчинсом очень много для меня значил. Она же устроила мне сцену и в пылу гнева обмолвилась, что всегда терпеть не могла Эверетта. Ее возмущало, что отчим отложил часть состояния на благотворительный фонд медицинских исследований. Я — директор фонда, и, похоже, поначалу она рассчитывала, что сумеет аннулировать доверенность. А выгодная должность, от которой Сандра якобы отказалась, — это чистой воды вымысел. Она чертовски амбициозна, но место, за которое она боролась два года, отдали другому. Тогда-то она и решила направить всю свою энергию в иное русло и заарканить меня.
— Но ведь ей это удалось.
— Нет, я все-таки понял, что мы абсолютно не подходим друг другу. Вот поэтому я и задумал «подбросить» ей детей на все выходные. Но мой коварный план потерпел крах — из-за свинки и матушкиного вмешательства. В ту пору мне казалось, что великодушнее повернуть дело так, чтобы Сандра сама сказала «нет». Я думал, что она искренне ко мне привязана, и не хотел ее унижать.
Мэри лихорадочно обдумывала услышанное. Визит Сандры к ней был, очевидно, подсказан злобной мстительностью. Она не смогла заполучить Джефа, но не желала его уступать и сопернице.
— А ты не помнишь, как ворвался в дом Пола, как уставился на меня в то утро. Страшно подумать, чего ты мне наговорил!
— Я и вправду решил, что ты ушла от меня к другому. Ведь ты вздыхала по тому парню в детстве; к тому же я видел, как он целовал тебя в саду. Надо было мне послушаться голоса сердца!
— Ты мне не доверял!
— В то утро все сложилось не так, как я планировал, — угрюмо пояснил он. — Я лихорадочно подбирал слова, пытался поклясться тебе в любви до гроба, а опыт у меня в этом деле крайне небольшой. Я хотел сказать тебе, что между мной и Сандрой все кончено, а ты повела себя так, словно хотела избавиться от меня, как от наваждения.
— Не сам ли ты к этому стремился? — пожала плечами Мэри.
— В то время я хватался за соломинку. Не разобрался в своих чувствах, пока не повстречал тебя. Любовь сильнее гордости, но понять это непросто.
— Как насчет той ночи? — глухо осведомилась она. — Неужели ты так и не усвоил урока?
В голосе Джефа звучала мягкая ирония, однако серьезный, немигающий взгляд не оставлял места сомнениям.
