Мне пришел в голову вопрос, который я еще ему не задавал:
— Вы женаты?
— Нет! И это даже хорошо, правда? Я не оставлю ни вдовы, ни сирот…
— Ваши родители живы?
— Только мать…
Меня охватило странное чувство нежности. Впечатление было такое, как будто в грудь мне засунули что-то горячее.
— Как и я, — пробормотал бедняга Сан-Антонио. — Как и я!;
Глава V,
в которой доказывается, что в сравнении со мной Буффало-Билл просто пьянчуга.
В лесу рассветает значительно позже. Часы текли с обескураживающей медлительностью.
Я уселся на кучу валежника у подножия дерева и пытался сохранить боевой дух своей армии, рассказывая Ларье байки.
— Вы похожи на летучую мышь, — заявил я ему, — разве что висите не на руках… Маленький ангелочек, сброшенный с неба. Если здесь появится какая-нибудь шпана, она примет вас за марсианина, разыскивающего свою летающую тарелку!
Он вяло отвечал. По его словам выходило, что веревки так сдавили кладбище жареных цыплят, служащее ему телом, что это помешало бы ему выиграть партию в настольный теннис. Смутное беспокойство, однако, не покидало меня. Сказать по правде, друзья, мне не хотелось сыграть в ящик от вируса моего приятеля. Я сомневался в том, что микробы рассеиваются лишь в радиусе десяти метров от него. Это не было известно наверняка, ведь не было ни времени, ни возможности наблюдать его достаточно долго, чтобы неопровержимо доказать это. Кто знает, может быть, сидя недалеко от него, я готовлю груз для похоронных дрог? К тому же его болезнь могла передаваться различными путями. Например, меня не удивило бы, если бы она переносилась какими-нибудь мошками. Да, такой видавший виды парень, как я, боялся мошек! Я, который никогда ничего не боялся, даже мух! Можно было лопнуть со смеху!
— Вы еще здесь? — беспокойно спросил Ларье.
— И немного там, — попытался шутить я.
Он вздохнул.
— Сан-Антонио…
— Да?
— В сущности, наша экспедиция — это идиотская затея. Было бы лучше, если бы мне дали умереть… Стать над могилой и пустить себе пулю в висок. Оставалось бы только закопать меня!
— Я полагал, вы уже прекратили думать о подобных глупостях!
— Знали бы вы, что чувствуешь, когда тебе говорят, что ты уже не человек, а оружие! Теперь я понимаю, что собственная смерть — ничто по сравнению с убийством других!
— Послушайте, Ларье! Перестаньте философствовать, а то у меня начинает кружиться голова. Вы действительно не человек, вы дубина! Как только вы слезете с этого дуба, мы впряжемся в серьезную работенку!
