1. Райнер Мария Рильке. «Произведения». (Подарочная упаковка.)
2. Кристиан Моргенштерн. «Песни висельника». (Последняя страница обложки чуть пожелтела.)
3. Франц Кафка. «Свадебные приготовления в деревне». (Первый тираж.)
4. Мартин Хайдеггер. «Бытие и время». (Подарок одного из учителей.)
5. Иоганн Вольфганг (фон) Гёте. Гамбургское издание. (В томе пятом подклеен один выпавший лист.)
6. Герман Гессе. «Степной волк». (Тема его выпускного экзамена в гимназии.)
7. Роберт Музиль. «Человек без свойств». (Кожаный переплет!)
8. Вальтер Беньямин. «Улица с односторонним движением». (С посвящением одного из друзей.)
9. Ветхий и Новый Заветы. (Тайком подсунуты в кофр его матерью.)
10. Мартин Бубер. «Я и ты». (Два года тому назад прочитано в порядке прохождения дополнительного курса по философии.)
11. Уве Джонсон. «Юбилеи». (Все тома, на вид как новые.)
12. Вольфганг Хильдесхеймер. «Марбо». (В пластиковой пленке.)
13. Томас Бернгард. «Стереть из памяти». (В книжном футляре.)
14. Бото Штраус. «Сестра Марлен». (Края переплета чуть потерты.)
15. Гюнтер Грасс. «Камбала». (С пометками сестры Фалька.)
16. Петер Хандке. «Короткое послание для долгого прощания». (В двух изданиях.)
17. Жан Поль Сартр. «Бытие и ничто». (Суперобложка за время лежания в кофре заработала досадную трещину.)
18. «Степка-Растрепка». (Кое-где обложка в пятнах.)
19. Патрик Зюскинд. «Парфюмер». («Настольная книга» Фалька.)
20. Сес Ноотебум. «Ритуалы». (Издание на голландском языке.)
21. Овидий. «Метаморфозы». (С вложенными листками-закладками.)
Почтительно замерев, Райнхольд часами простаивал в библиотеке отца, чтобы отсортировать эти два десятка книжных позиций. Несколько раз кряду перекладывал свой книжный багаж. Выбирал «Даму в озере» Раймонда Чэндлера и снова отказывался от нее. «Защита волков» Энценсбергера снова перекочевала на неблагодарное двадцать первое место. (Как было видно из-под тайком подсунутой Библии… Нет-нет, лучше уж оставить это.) «В поисках утраченного времени» Пруста выпала из списка вследствие объема. Тогда пришлось бы выбросить половину Гёте. Райнхольд стремился к тому, чтобы полные собрания сочинений таковыми и оставались.
Герой его позднепубертатного периода (будет, однако, уместнее воздержаться от обсуждения столь деликатной темы) звался Шниром. (Гансом Шниром, насколько мне помнится.) Райнхольду не хотелось больше копаться в былых идентификационных идеалах, и его затянувшаяся пубертатность вместе с вышеназванной книгой благополучно перекочевала в книжный шкаф отца. Хотя Райнхольду пришлось еще раз открыть дверь в библиотеку — это было весной, его отец как раз пребывал на лечении, а он приехал навестить мать. Однако поскольку пропахшее застарелым потом помещение так напомнило ему о страхах периода юношеских прыщей, он так и не решился переступить порог библиотеки.
