Все рано или поздно умирают, но книги — есть слава Божья, поэтому их надлежит сохранять.
Дон Винченте
Картина 1
1810 год. Душный и знойный летний день. В почтовой карете, направляющейся из Вайсенфельса в Лейпциг, сидят двое. Молодой, крепкого вида скототорговец перемещает свое вялое и размякшее от жары тело по Саксонии. В его растянувшихся штанах до колен скапливается зной. На каждой колдобине обнажается широкий пояс, открывая взору на пару мгновений туго набитый кошель. Напротив в строгого покроя костюме для верховой езды сидит мужчина средних лет с бородкой и в очках. Все латунные пуговицы аккуратно застегнуты. Скототорговцу стоит лишь взглянуть на него, как его изрытая шрамами мясистая физиономия покрывается потом. Рука его попутчика неторопливо опускается в левый карман и извлекает оттуда серебряную табакерку. Жадно вдохнув предложенную ему щепотку, скототорговец оживает, его безучастный взор обретает подвижность и умиротворенность. Разговор не поспевает за колесами экипажа, жара на самом деле невыносима. Пассажир укладывается на бочок. Перед этим просит еще нюхнуть, дескать, взбодриться. Втянув в себя солидную дозу зелья, скототорговец окончательно обмяк. И на конечной станции почтари с величайшим трудом будят его. Кошель исчез. (Разумеется. А чего еще вы ожидали?)
В тот вечер Тиниус приволок домой кофр с книгами невиданной доселе тяжести — все трое его приемных сыновей еле втащили его на верхний этаж. Пока они пыхтят, заволакивая добычу, Иоганн Георг Тиниус заполняет табакерку новой порцией зелья из своего гербария. (Как все-таки пригодились ему полученные в детстве знания трав.)
Картина 2
За узким инкрустированным столиком восседает купец по имени Шмидт. Столик кажется кукольным в сравнении с его мощными дородными телесами. Сквозняк от распахнутой двери доносит ароматы еды из близлежащей гостиничной харчевни. Очень даже вкусно попахивает. Так полагает купец по имени Шмидт. И тут входит человек: тонкая полоска бакенбардов, толстенные стекла очков, в темном одеянии. Представляется как Ланге, чиновник апелляционного суда Гёбеля, Дрезден. Речь идет о частной справке по финансовому вопросу. Ему рекомендовали обратиться к господину Шмидту, как к специалисту по вопросам сделок с облигациями.
При слове «специалист» живот господина Шмидта всколыхнулся так, что едва не выпихнул столик на середину комнаты, хорошо, что хоть в последний момент он вовремя ухитрился сдвинуться вместе со стулом к тылу. Иначе ему ни за что бы не подняться. Засунув большой палец левой руки в кармашек на груди, а правым задумчиво пощипывая себя за щеку, он изрекает: облигации Лейпцигского городского займа. Отдача с верной гарантией. В ответ на вопросительный взгляд посетителя открывает небольшую шкатулку, лежавшую в глубине шкафчика, — столь несомненное доказательство серьезности должно устранить все возможные психологические препоны. Но страшная боль в затылке не позволяет ему с торжествующим видом повернуться к визитеру. Неуклюже покачнувшись, купец по имени Шмидте булькающим звуком падает. Теперь причудливо изукрашенный столик презрительно глядит на него свысока. А в следующее мгновение облигации Лейпцигского городского займа покидают шкатулку, а затем и комнату.
